— Почему ты здесь, Клара? Я и мама — не лучшие попутчики.
Некоторое время она вела машину молча, а затем сказала:
— Возможно, я потеряла веру в человечество. Может, они правы, что уничтожают нас.
— Какое отношение это имеет к тому, что ты путешествуешь с нами?
— Ты — героиня. Может быть, ты восстановишь мою веру в людей, покажешь мне, что мы достойны спасения.
— Я совсем не героиня.
— Ты спасла мне жизнь в обители. Определенно, ты моя героиня.
— Я оставила тебя в подвале умирать.
— Ты вырвала меня из состояния живого мертвеца. Я чувствовала непрерывный ужас, без всякой надежды на спасение. Ты дала мне шанс, шанс выползти на свободу тогда, когда никто не мог этого сделать.
Она смотрела мимо меня. Ее глаза поблескивали во тьме.
— Ты — героиня, Пенрин, нравится тебе это или нет.
Моя мама без остановки бормочет в приемник. Её голос приобретает размеренную интонацию и до меня доходит, что точно такая же интонация у нее бывает, когда она молится. Потому что сейчас она обращается к дьяволу.
В темноте приходится осторожно объезжать мертвые машины, но мы справляемся с этим препятствием. Мы едем по той же дороге, по которой Раффи и я ездили в город. Но в этот раз на дороге никого нет. Никаких беженцев, никаких двенадцатилетних водителей и никаких палаточных городков. Миля за милей пустых улиц, газет, летающих около тротуаров, и оставленных сотовых телефонов, хрустящих под нашими шинами.
Где все люди? Они скрываются позади темных окон в зданиях? Даже после нападения на обитель, я не могу себе представить, что бы все покинули город.
Я поглаживаю мягкий мех игрушечного медведя. В пустынных улицах города есть что-то особенно жуткое и что-то успокаивающее в обалденном мече за моими плечами, даже если он замаскирован как мягкая игрушка.
Через несколько часов, мы уже на дороге к пирсу.
В мертвой ночи мы достигаем холма. Сан-Франциско должен быть суетливым городом со сверкающими огнями, движением и шумом. Раньше я одновременно и с нетерпением ждала и боялась поездки сюда, боялась из-за наплыва чувств. Почти всегда, блуждая по ветреным улочкам, я терялась, пока гостила у друзей или отца.
Сейчас город стал пустырем.
Убывающая луна проливает немного света на опрокинутые баки и снующих крыс, но город слишком закопчен из-за разбушевавшихся пожаров во время Великой Атаки, что поглощает больше света, чем, кажется, возможно.
Некогда красивый город, превратился в пейзаж кошмара.
Мама рассматривает землю утомленным взглядом. Как если бы она всегда знала, что так будет. Как будто она видела подобное, всю свою жизнь.
