Мама очень переживает. Настолько, что она не покидает Пейдж с тех пор, как мы нашли ее в подвальной лаборатории обители. Кожа у Пейдж белая, как у трупа. Как будто вся ее кровь вытекла через грязно-красные неровные отверстия швов.
— Посмотри ей в глаза, — говорит моя мать, как будто она понимает, что отличия Пейдж более заметны, когда я смотрю на неё.
Но я не могу. Я смотрю на неровные стежки, когда предлагаю ей кукурузный хлеб. Шрам на её щеке изогнут так, будто хирург не потрудился уделить этому внимание.
— Посмотри ей в глаза, — говорит мама снова.
Я заставляю себя поднять глаза. Сестра делает мне одолжение и смотрит в сторону.
Это не взгляд зверя. Это было бы слишком просто. Это подавленный взгляд второклассника, который слишком хорошо знаком с понятием "отклонение от нормы". Это выражение появлялось на её лице, когда другие дети указывали на неё, когда она вертела колеса своей инвалидной коляски.
Я могла бы пнуть себя. Я вынуждаю себя смотреть на неё, но она не собирается встречаться со мной взглядом.
— Не хочешь немного кукурузного хлеба? Я взяла его из духовки только что.
Она немного трясет головой. В ней нет ничего угрюмого, просто печаль, как будто она задается вопросом, не злюсь ли я на нее или не думаю ли я о ней плохо. Где-то позади её шрамов и синяков я вижу одинокую потерянную душу своей сестры.
— Она голодает, — говорит Мама. Она стоит в удрученной позе, с опущенными плечами.
Моя мама далеко не оптимист. Но я не видела её в такой в таком состоянии безнадежности с того несчастного случая с Пейдж, когда она перестала ходить на ногах.
— Как ты думаешь, сможешь съесть немного сырого мяса? — я ненавижу спрашивать это.
Я так привыкла, что она строгая вегетарианка и, кажется, что я уже перестаю понимать, что Пейдж — это Пейдж
Она украдкой глядит на меня. В её взгляде вина и застенчивость. Но и желание тоже. Она снова смотрит вниз, словно пристыженная. Она совершенно очевидно сглатывает. Её рот наполняется слюной при мысли о сыром мясе.
— Я пойду и попробую найти для неё что-нибудь, — я кладу свой меч.
— Давай, — говорит мама. Её голос плоский и безжизненный.
Я выхожу, решив найти что-то, что сможет съесть Пейдж.
В кафетерии, как обычно, очередь. Мне нужно придумать историю, которая убедит работников кухни дать мне сырое мясо. Это не должна быть простая причина. Даже собака съест готовое мясо.
Поэтому я неохотно отворачиваюсь от столов с едой и направляюсь в рощу, расположенную за Эль Камино Реал. Я мужаюсь и начинаю изображать пещерную женщину, надеясь, что смогу поймать белку или кролика. Конечно, я понятия не имею, что я буду делать с тушкой животного.
