Она думает, что я просто безжизненное тело, которое принес ей сам дьявол. Вероятно, она никогда не сможет выбросить из головы воспоминание о том, как я лежала на руках у Раффи, а его демонические крылья подсвечивал огонь.
Интересно, что бы она подумала, узнай о том, что Раффи самый настоящий ангел, которому достались крылья демона из-за предательства сородичей? Наверное, это будет более странно, чем, если бы ей сказали, что на самом деле я не мертва, а просто парализована жалом ангельского монстра-скорпиона. Мама бы просто решила, что этот человек еще более сумасшедший, чем она сама.
Моя младшая сестренка сидит у моих ног, словно замороженная. Ее глаза совершенно пусты, а спина неестественно прямая, несмотря на тряску в грузовике. Выглядит все это так, будто Пейдж закрылась в себе. Грозные мужчины продолжают поглядывать на нее, словно испуганные мальчишки, выглядывающие из-под своих одеял. Она похожа на помятую, сшитую куклу из кошмара. Я очень не хочу думать о том, через что она прошла, прежде чем стать такой. Какая-то часть меня хочет знать больше, но остальная радуется блаженному неведению.
Я делаю глубокий вдох. Рано или поздно мне придется встать. У меня просто нет выбора — я должна повернуться к миру лицом. К моему телу наконец-то вернулась чувствительность. Я сомневаюсь, что смогу сейчас бороться или делать что-то в этом роде, но, насколько я могу судить, я уже в состоянии двигаться.
Я сажусь.
Я предполагаю, что если бы все тщательно обдумала перед этим, то была бы подготовлена к ужасающим крикам. Главный среди крикунов — моя мать. Ее мышцы застыли от ужаса, а глаза неестественно широко распахнуты.
— Все хорошо, — говорю я. — Все в порядке.
Мои слова звучат невнятно, но я благодарна тому, что мой голос не как у зомби. Это было бы забавно, за исключением одной отрезвляющей мысли, надоедливо звучащей в моей голове: Сейчас мы живем в мире, в котором ты можешь быть убит лишь за то, что не похож на всех остальных.
Я протянула руки в успокаивающем жесте, попутно стараясь заверить их в том, что я не представляю опасности, но мои слова теряются в крике. Очевидно, паника распространяется молниеносно в таком маленьком пространстве, как кузов грузовика. Некоторые солдаты буквально расшвыривают друг друга, стараясь пробраться в заднюю часть грузовика. Многие из них выглядят готовыми выпрыгнуть из движущегося транспорта.
Солдат с сальным, прыщавым лицом нацеливает на меня свою винтовку, выглядя при этом так, словно собирается совершить первое в своей жизни убийство.
