В кухне хлюпали трубы под чугунной мойкой и из крана капала вода. На маленьком столе, не покрытом скатертью, смешались черные и белые хлебные крошки, стояла чашка с торчащей их нее ложкой, на самом углу лежала влажная тряпка, изначальный цвет которой определить было уже невозможно. Катя взяла ее и вернулась в комнату.
Справа от двери низкое лежбище – обезноживший диван. Сбитая к стене белая простыня оголяла потертое гобеленовое покрывало. Два тонких одеяла в чистых, но не новых пододеяльниках скучковались на диване бесформенными туловищами. Шесть маленьких подушек в разноцветных наволочках – одна из них вышитая крестиком – были сложены горкой в изголовье, а седьмая, скатившаяся с вершины, лежала прямо на пути у Кати. Катя через нее перешагнула и подошла к подоконнику.
Та тонкая струйка, что образовалась из перелившейся через край блюдца воды, уже благополучно пересохла, а на полу Катя нашла микроскопическую лужицу. Ее она и вытерла. Потом посмотрела в окно, подумала, протерла подоконник. Тряпку оставила рядом с цветочным горшком.
- Какое же долгое сегодня время, - нараспев проговорила она, отворачиваясь от окна. - Какое же долгое сегодня время, - повторила, проделывая неуклюжее танцевальное па. - И как же мне это нравится! Пусть оно тянется, тянется, тянется...
В прихожей задребезжал звонок.
- Наконец-то, - открыв дверь, сказала Катя. И бросилась Нелюбову на шею.
Канареечная трель нежно сообщила Левушке и Чуче, что кто-то ожидает у калитки их деятельного внимания.
- Это, может быть, Катька! - воскликнула Чуча и выбежала в коридор.
Но это была не Катька.
- Ты что, вообще уже нюх потерял?! - спихнув Чучу с дороги и даже не видя еще Левушки, завопила Галя.
Вид Левушки, безмятежного, со стопариком в руке и тарталеткой во рту, показал ей, что насколько сильным не был бы ее праведный гнев, он все равно не сможет достичь адекватной мощи – не в человеческих это пределах. У Гали на мгновение опустились руки. Но балетная выучка и тут дала о себе знать: Галя победила чувство безнадежности всех воспитательных воздействий и ринулась в атаку.
- Нет, ну ты совсем (так-растак!), я (так, так!) должна детей (растудыть-тудыть!) бросать среди ночи (трам-тарарам!), чтобы тебя (тыгыдым-дым-дым!) за уши (трах-бах!) из гостей вытаскивать!!! А ты (облади-облада!) сидишь тут (брамс-брамс-брамс!) и закусываешь, урод несчастный!!! Ты телефон (дрын-дрын-дрын!) зачем (хххххххх!) отключил?!!
Становиться на пути цунами глупо, понимали Левушка и Чуча. Поэтому Галя материлась долго и беспрепятственно.
