Отношение Полины к Левушке с самого начала было проникнуто исключительным уважением: все то, что ей хотелось бы делать самой (непринужденно читать философов, писать песни, учиться живописи, совершенствовать тело регулярными упражнениями, переводить средневековых итальянских поэтов), все это Левушка делал, кажется, нисколько не насилуя себя, а только лишь по природной склонности. Он как-будто бы начисто был лишен способности лениться и вечно был чем-нибудь занят (“Привет, Левушка, что делаешь?” - “Пишу реферат про дифференционные уравнения”), но при этом всегда находил время для желающих повидаться с ним. В какой-то момент он стал для Полины воплощением правильной целеустремленности, и поскольку ей самой такая целеустремленность не давалась, Левушка, при всей его душевности, казался далеким и величественным.
Когда он первый раз пришел к ней в гости один, по собственной инициативе, Полина была польщена до обморока: ведь таким образом Левушка явил, что относится к ней персонально, а не как к малому составляющему тусовки. Ей хотелось оправдать доверие Левушки, поэтому она почти весь вечер молчала. Они выпили литр глинтвейна, но даже это не сбило Полину с намеченного курса, и она не перестала стараться произвести на Левушку впечатление Очень Умной Женщины. Она так старалась, что и не заметила, как оказалась с Левушкой в постели.
С тех пор всегда, когда Полина оставалась наедине с Левушкой, дело заканчивалось сексом: видимо, духовное общение требовало физического выражения. Однажды ей подумалось, что Левушка, может быть, любит ее, и она спросила его. Левушка растерялся.
- Ну, Полииина, - разочарованно протянул он.
Больше они не возвращались к этому вопросу. Но ощущение некоей двойственности их отношений стало все чаще посещать Полину. Если каждая встреча не была а-приори любовным свиданием, то и Полина каждый раз не имела в виду секс, не готовилась к нему и не ждала его. А он тем не менее случался, каждый раз вызывая у Полины внутреннее удивление, в общем-то ничем не оправданное.
Левушка не столь уж редко приходил к ней. Говорил с ней всерьез о важном (Кант и высшая математика, современные нравы и обычаи в контексте Книги Откровений, поэтика последних фильмов Бергмана... Единственное, чего Левушка никогда не выносил на обсуждение – поступки и характеры общих реальных знакомых). Читал стихи (он знал множество на память, читал превосходно). Презентовал свои свежие песни. Приглашал на прогулки. И провоцировал Полину на секс – как-то исподволь, невзначай, чуть не кончив фразы. А потом имел вид, будто секс в данном случай – что-то вроде непременного кусочка сахара к чаю или кофе, и спокойно заканчивал ранее начатую мысль. И Полина считала своим долгом делать точно такой же вид, хотя секс на скорую руку не слишком радовал, а главное - сбивал с толку. Полина никак не могла однозначно определить для себя: друзья они с Левушкой или любовники? Всякий раз до встречи она полагала, что друзья. После – что все-таки любовники... но прежде всего друзья?
