— Карточки с собой? — спросил он, не сбавляя шаг. Отдых закончен, пора возвращаться к трудам. — Давайте.
Мои были приколоты булавкой изнутри к карману. Я отстегнул, а Коля свои вытащил из скатанного носка. Капитан забрал.
— К рассвету во вторник добудете мне яйца. Тогда отдам. Не принесете — весь январь будете снег жрать, да и в феврале вам карточек не достанется. Это в том случае, если мои ребята вас не найдут и не пристрелят раньше, а это у них очень хорошо получается.
— Вот только яиц ваши ребята найти не могут, — сказал Коля.
Капитан улыбнулся:
— Ты мне нравишься, парнишка. Жить будешь недолго, но ты мне нравишься.
Мы зашли на веранду. Капитан сел за стол, поглядел на черный телефон. Поднял брови, что-то вспомнив, вытянул ящик стола, извлек сложенный лист. Протянул Коле:
— Это пропуск на комендантский час для обоих. Докопаются — покажете, пропустят. И вот еще что…
Из бумажника он вынул четыре купюры по десять червонцев и тоже передал Коле. Тот глянул на пропуск и деньги и сунул в карман.
— В июне я бы купил на них тысячу яиц, — сказал капитан.
— И в следующем июне купите, — ответил Коля. — Фрицы зиму не продержатся.
— С такими солдатами, как ты, — хмыкнул капитан, — скоро мы будем за яйца платить рейхсмарками.
Коля открыл было рот возразить, но капитан покачал головой:
— Ты же понимаешь, что для вас это подарок? Доставите мне к рассвету во вторник дюжину яиц — я жизнь верну. Соображаешь, какой это редкий шанс?
— А сегодня что?
— Сегодня четверг. Из части ты сбежал в среду. Когда завтра взойдет солнце, будет пятница. Дальше сам посчитаешь? Да? Хорошо.
Вернулся Боря с четырьмя кусками зажаренного хлеба на синей тарелке. Хлеб намазали каким-то жиром — может, лярдом. Он поблескивал и сам просился в рот. На веранду зашел еще один адъютант с двумя чашками дымящегося чая. За ними вроде должен прийти и третий с ухой, прикинул я, но больше никто не пришел.
— Ешьте быстро, ребятки, — сказал капитан. — Вам много ходить.
— Носатый. Мне нравится. Кто у тебя отец, Носатый?
— Ты его не знаешь.
— Если поэт и печатался — знаю.
— Не лезь.
— Обидчивый какой, а?
Мы снова двигались по Каменноостровскому мосту — уже пешком. Коля остановился посередине, положил руки в перчатках на перила и посмотрел вдоль реки на дворец Долгоруковых. Дочь капитана больше не каталась, но Коля все равно искал ее взглядом, надеясь на бис.
— Она мне улыбнулась, — сказал он.
— Ничего она тебе не улыбалась. Что ты мелешь? Даже не взглянула на нас.
