— Ты шутишь?..
Я осеклась, прикоснувшись пальцами к губам. Я забыла про этикет и рамки. Меня затопил первобытный ужас. Ариман смотрел строго. От него не укрылось то, что я опустила традиционное «Великий», разом переступив черту. Но в его глазах я увидела ответ совсем на другой вопрос… Он не шутил.
Киллиан
1875 год
Италия, озеро Аверно, резиденция Магистра
Авиэль с измученным видом откинулся на спинку кресла. Еще минута — и он поднимет руки в жесте абсолютной беспомощности и заявит, что ничего больше делать не будет, пока не поест или не поспит. Но через некоторое время он усилием воли заставил себя снова уткнуться в манускрипт. Его завалили отчетами, идеями, фактами, просьбами, желаниями — все как всегда. Мне оставалось лишь надеяться, что не придется снова вытаскивать его из завала документов, где он умудряется просто утонуть. С другой стороны, я не знал того, кто не утонул бы.
Я отнял у него одну из бумаг и пробежал ее глазами. Ежемесячное письмо Амирхана а-ля «у нас все хорошо». Никаких особых случаев, никаких проблем. И так в большинстве округов. Хотя бы Судьи работали хорошо. Не все и не всегда, но как тенденция… Брат схватился за голову и закрыл глаза.
— Хорошо хоть образовательная реформа закончилась, — пробормотал он, отшвырнув от себя какую-то бумагу. — Эта парочка взорвала мою голову. Лучше бы меня на солнце выставили!
— Солнце сейчас тебе ничего не сделает.
Авиэль поморщился.
— Все равно неприятно, Киллиан.
Я помолчал, вспоминая, что чувствовал при встрече с солнечными лучами. Вряд ли это можно было назвать приятным времяпрепровождением, и решил сменить тему, вернув ее к делам.
— То, что изменили, нужно было поменять уже давно. Мы же обговаривали это с тобой. Винсент и Авирона молодцы.
— Ты умудряешься так доброжелательно о нем отзываться…
Я взглянул на брата. Очередной крюк от основной темы разговора. Когда Авиэль не хотел обсуждать что-то, делать это его не мог заставить никто, даже Ариман.
— Винсент мой друг.
— Я знаю. И это… занимательно. Если принять во внимание… Она сейчас свободна, брат.
— Черта с два я поведусь на твои разговоры, — притворно рассмеялся я, с тоской отметив предательское тепло, затопившее сердце, стоило вспомнить о Дане.
Авиэль периодически напоминал мне, что я обязан обзавестись подругой. Мол, мне уже больше пяти тысяч лет, а я все один. Но после гибели… Не хочу об этом вспоминать. Я не видел никого рядом с собой. Никто не мог бы вынести меня в быту. Ни с кем я не хотел делить время. Но Дана… Она отличалась от всех, кого я знал в Ордене. Она была особенной. И, черт побери… конечно, она могла свести с ума кого угодно, но что-то мне подсказывало, что мы видим не всю Дану, а какую-то ее часть. И что при правильном к ней подходе она раскроется, заиграет всеми гранями. И мы поймем, что и в ней есть глубина. Не бездонность. Но женская, роковая, сводящая с ума глубина. Я безумно хотел прикоснуться к этой Дане, которая спала где-то внутри. По сути, при всей простоте подхода никто так и не смог пока подобрать к ней именно тот ключик, который откроет потайную дверцу.
