Берлинская операция была, пожалуй, самой сложной из всех операций, которые мне довелось проводить за время Великой Отечественной войны. В связи с этим командованию фронта пришлось ежедневно и еженощно заниматься множеством разнообразных вопросов. Хорошо еще, что связь не доставляла нам дополнительных затруднений, работала четко. Она дублировалась и по радио, и по ВЧ. В эти дни управление главным образом шло по ВЧ.
Ежедневно к исходу дня – это был уже заведенный на фронте порядок, и командармы его знали – каждый командарм, как правило, докладывал обстановку мне лично, и мы совместно намечали планы действий на следующий день. А затем штаб фронта дублировал мои устные указания в соответствующих распоряжениях по телеграфу, по радио, а если эти средства почему-либо отказывали, то самолетами или офицером связи, отправленным на машине.
22 апреля
В ночь на 22 апреля я принял ряд новых решений, и первое из них – о максимальном усилении 3-й гвардейской танковой армии. Она вышла на внешний обвод Берлина, уже встретилась с очень сильным сопротивлением на южных подступах к этому обводу, и имелись все основания предполагать, что, чем дальше, тем больше это сопротивление будет усиливаться.
С этой целью я в ту же ночь переподчинил Рыбалко 10-й артиллерийский корпус прорыва под командованием генерал-лейтенанта Л.И. Кожухова. В дополнение к этому корпусу мы дали Рыбалко еще 25-ю артиллерийскую дивизию прорыва и 23-ю зенитно-артиллерийскую дивизию. Кроме того, непосредственно в его оперативное подчинение был передан еще и 2-й истребительный авиационный корпус.
Все названные артиллерийские соединения к этому времени дислоцировались в полосе 5-й армии, в районе Шпремберга, и им предстояло совершить стремительный марш-маневр с юга на север, по маршруту, еще далеко не очищенному от противника. На весь марш были даны самые жесткие сроки – от суток до полутора. А расстояние надо было преодолеть немалое – сто тридцать – полтораста километров, а некоторым артиллерийским частям и все двести километров. И они отлично справились с этим, ликвидируя по пути собственными средствами вражеские группы, пытавшиеся прорваться – одни на запад, другие на север, к своей 9-й армии.
Надо сказать, что наши артиллерийские корпуса и дивизии прорыва, полностью моторизованные, механизированные, уже имели к тому времени привычку и, я добавил бы, вкус к стремительным передислокациям и маневрам. Освободившись после своего удара по Шпрембергу, они ожидали новой задачи и сразу же получили ее: рвать рубеж внешнего обвода Берлина, а затем вести бои в самом Берлине.
