— Включить свет?
— Нет.
— Ладно, как насчет огня? Я бы хотела развести огонь.
Я пожал плечами.
Ханна начала перемешивать дубовые дрова кочергой в каминной решетке. Я следил за ее работой. Молча она нашла спички на кухне и разожгла огонь. Затем она начала загружать посуду в мойку.
Беспорядок вокруг нее был просто огромным. Я знал, что она не сможет очистить хотя бы небольшой участок в нем, и, возможно, она тоже понимала это, но я чувствовал, что ей необходимо было что-то делать.
Что касается меня, я оставался сидеть на диване.
Я решил молчать.
Тишина и пьянство.
Ханна привела в порядок кухню, протерла столик и складывала пустые бутылки в мешок. Она подняла полупустую бутылку Мальбека. Бросив взгляд в мою сторону, она стала сливать вино в канализацию.
— Готов ли ты бросить пить? — спросила она.
Я пожал плечами и сделал глоток из своей бутылки.
Я не мог оторвать глаз от Ханны.
Алкоголь сделал меня немым, свет от камина начал заполонять комнату, и я заметил, как сильно она изменилась. Ее волосы были прямые и короткие, эффектно опадая и выделяя резкие углы ее лица. Ее щеки впали, высокие скулы выделялись. Все ее тело было стройнее.
Я поднялся и сделал несколько шагов в сторону кухни.
Мне нужно получше рассмотреть ее.
Ханна молча наблюдала за мной.
Что за выражение на ее лице? Она боялась меня?
Какая ужасная мысль.
Я остановился там, где был, на пороге кухни, и Ханна продолжила выливать содержимое бутылки в раковину.
Мой взгляд прошелся по ее лодыжкам и икрам. Ее леггинсы не оставили ничего для воображения. Она была одета в свободный длинный топ, который только прикрывал ее задницу.
Забытое чувство собственническое чувство шевельнулось во мне, но я не двигался. Три месяца назад я бы поднял футболку и сжал ее задницу. Тогда это было моим — моим, чтобы смотреть и касаться.
Ханна прошла мимо меня. Она наклонила голову и втянула ее в плечи, пытаясь казаться маленькой.
Да, она боялась меня. Конечно. Почему бы ей не бояться? Я был пьяным незнакомцем, который наставил пушку на нее несколько мгновений назад. И теперь я бродил вокруг, уставившись на ее тело.
Я повернулся, чтобы посмотреть, как она собирает бутылки с журнального столика и пола. Она остановилась у камина и достала телефон.
Я придвинулся.
— Кому ты пишешь? — зарычал я.
Ее глаза округлились. Они выглядели намного крупнее на ее осунувшемся лице. Несмотря на это она все еще была самой красивой. Вес, который она потеряла, каким-то образом помог еще легче читать эмоции на ее лице. Будто она была сценической актрисой с чистыми эмоциями.
