Она больше не моя Ханна, не моя маленькая птичка, не моя шлюха.
Она никогда ею и не была.
Я провел остаток недели в своей квартире. Я составил списки. Я составил список всех способов вернуть Ханну обратно. Я составил список способов извинения. Я даже составил список ложных заявлений, чтобы привлечь ее внимание: у меня рак, я забыл кое-что в твоем доме, я потерял Лоренса.
Конечно, эта ложь была мелочной и вызывала жалость, но главное заключалось в мозговом штурме. Если я обмозгую все достаточно хорошо, то должен найти решение.
Я слал сообщение по электронке и звонил Ханне несколько раз за день, несмотря на ее просьбу о разрыве контактов. Я должен был бороться. Я знал, что она тоже этого хочет. Я бы хотел, чтобы она за меня боролась.
Я также знал, что правильная комбинация слов, или подходящий звонок в подходящий день приведет ее обратно ко мне. Мне просто нужно продолжать пробовать.
Поток звонков и писем приходили ко мне — от Пэм, моих братьев, дяди, моего психиатра,но ничего от Ханны. Я проигнорировал их всех.
Я рискнул выйти через неделю. Думаю, что вышел впервые с тех пор, как «напал» на репортера. История была преувеличена.
Если говорить по справедливости, я не помню точно, что случилось, мне трудно поверить, что я избил мужчину, и он был чуть ли не «на волоске от смерти».
Чертовы статьи.
Я знаю, что это произошло около полудня. Я помню ту сказочную жару, голод, головокружение. Я направился в магазин на углу, чтобы купить мешок подстилки для Лоренса.
Я помню человека, обращающегося ко мне.
— Мэттью Скай! Здесь! М. Пирс!
Я пытался убежать подальше от него.
— Мэттью, эй, Мэттью Скай, прямо здесь!
Он бежал за мной, крича.
Я еще подумал, что упрямый засранец мог быть тем же репортером, с которым столкнулась Ханна в агентстве.
Он мог быть причиной, по которой она не приехала ко мне. Причиной, по которой я не мог все объяснить. Ей все объяснить. Мне нужен этот шанс.
Мне нужно было выплакаться вместе с ней.
Мне нужно было держать ее в своих руках.
Тот репортер, он добрался до нее. Он остановил ее. Он все испортил.
Затем, помню, как рванул вдоль тротуара. Мои кулаки болели, они были напряжены и влажные.
Забежав домой, я запер дверь, вымыл руки и присел на ванну.
Адвокат моего дяди справился с обвинением о нападении. Без какого-либо моего поощрения, он подал иск о клевете, который в итоге прикроет «Fit to Print».
После этого я выходил только ночью. Я надевал толстовку с капюшоном, солнечные очки и кроссовки. Я мог обогнать что угодно. Я бежал везде, где я ни шел.
