Летним вечером | страница 32

Только тогда, когда из репродуктора полились бравурные звуки марша, смысл услышанного начал постепенно доходить до Анны Павловны. Она охнула и опустилась на диван.

Сколько просидела так, она не смогла бы сказать. Вывел ее из оцепенения телефонный звонок. Какой-то незнакомый мужской голос спрашивал, дома ли Виталий Васильевич, и просил передать ему поздравления от горкома партии. А потом звонили еще и еще, и Анна Павловна едва успевала отвечать на поздравления.

…Виталий Васильевич пришел домой, как всегда, бодрый, веселый и шумный.

— Поздравь меня, хорошая моя, — раздеваясь, сказал он. — У меня сегодня такая радость!

Анна Павловна глянула в его усталое и счастливое лицо, и радость, и гордость за него, близкого и родного, и мучительный стыд за свои подозрения и за все происшедшее такой горячей волной ударили ей в голову, что она не выдержала, бросилась к мужу и, спрятав на груди его свое пылающее лицо, заплакала.

— Ну, что ты? Что ты? — удивленный и растроганный, бормотал Виталий Васильевич, гладя ее волосы. — Ну, перестань, успокойся.

— Я так рада… так рада за тебя, — сквозь слезы шептала она, дрожа и прижимаясь к нему всем телом и не смея поднять глаз.

Потом они пили чай, и Виталий Васильевич то и дело бегал к телефону, чтобы отвечать на новые поздравления…

…Неделю спустя Анна Павловна встретила возле магазина Марину Львовну.

— Здравствуй, здравствуй, милочка, — как ни в чем не бывало весело защебетала Марина Львовна, норовя чмокнуть Анну Павловну в щеку. — Ну, поздравляю, поздравляю. Слышала обо всем. Я так рада за тебя! Я всегда говорила, что твой Виталий — талант. Говорят, он получит большую премию?

Анна Павловна оглядела расплывшуюся фигуру Марины Львовны и тихо проговорила, задыхаясь от переполнявшей ее ненависти:

— Ты просто злая сплетница. Я прошу тебя никогда больше не заходить ко мне.

Круглое жирное лицо Марины Львовны вытянулось. Она раскрыла рот, собираясь что-то сказать, но Анна Павловна резко повернулась и, не оглядываясь, пошла прочь.

Илья, худенький темноглазый мальчуган лет двенадцати, сидел под навесом ветхого сарайчика и уныло ковырял носком ботинка мокрую землю. Рядом сидели его приятели Сережка и Витька и тоже невесело посматривали друг на друга.

Уже целую неделю моросил мелкий нудный дождь. Серое небо затянуло такой плотной и мутной пеленой, что во дворе наступили сумерки, хотя был всего пятый час. Порывами налетал ветер, гремел железным листом на крыше, шевелил голые ветки деревьев, и казалось, что деревьям тоже грустно и они печально шепчутся, вспоминая ушедшее лето.