– Простите?! – Я не поверила своим ушам. Надо же, Герда Подниекс показалась мне вполне разумной женщиной. Она так внимательно выслушала все мои аргументы, и вдруг такое…
Вдова поднялась и остановила на мне ледяной взгляд.
– Не понимаю, чем мне помогут ваши дурацкие затеи!
– Герда, ваша жизнь в опасности!
– Не больше, чем ваша! – отрезала вдова. – Прощайте!
Мне оставалось только покинуть ее дом. На всякий случай я нацарапала номер своего телефона на первой странице блокнота, лежащего в прихожей. Герда наблюдала за мной с непроницаемым лицом.
– Если все-таки передумаете, позвоните, – сказала я на прощание.
Так что в восемь вечера в гостиной Южиных собрались не все, кого я хотела видеть.
Помимо семейства Южиных там находились мать и дочь Мышкины, Александр Штильмарк – старик с тростью, а также супружеская пара Стаценко. Муж по имени Семен – пузатый мужчина в желтой футболке, удивительно напоминал Гомера Симпсона из мультика. Его супруга, которую он называл исключительно Юлек, вертлявая блондинка, непрерывно щебетала, обсуждая все, что попадало в поле ее зрения: «Ой, Сема, глянь, какие обои! Вот я такие же хотела, помнишь? А это что, монстера? Ой, а чем вы ее поливаете?» Кажется, глаза госпожи Стаценко были напрямую подключены ко рту, минуя мозг. Причем Юлек отнюдь не была дурой – пару раз я поймала ее цепкий взгляд, сканирующий всех присутствующих. Очевидно, все это шоу в духе «Ой, Вань, гляди, какие клоуны!» было удобной маской, скрывающей истинное лицо госпожи Стаценко, с которым мне еще предстояло познакомиться.
Супруги Стаценко быстренько заняли самые удобные кресла. Остальным пришлось устраиваться где придется.
Мышкины угнездились рядом друг с другом на диванчике, причем занимали едва ли одну четвертую посадочного места.
Алена и Никита скромно сидели на стульчиках.
Люба Южина приехала последней, прямо к восьми часам. Она велела сыночку притащить для нее кресло и теперь с удовольствием вытянула натруженные ноги. После рабочего дня хозяйка выглядела предельно усталой, но я знала, что это ненадолго – минут через пятнадцать Люба оклемается. А пока она беззастенчиво разглядывала разношерстный народ, наводнивший ее уютную гостиную.
Надо сказать, я занималась тем же самым, прикидывая, как лучше вести разговор.
Штильмарк не выдержал первым.
– Милая барышня! – это он мне. – Долго вы намерены испытывать наше терпение? Может, уже пора начинать ваше представление?
Старик сидел на стуле с высокой спинкой, и неизвестно, что было прямее – спинка стула или его спина. Маленькие руки с аккуратными ногтями лежали на набалдашнике трости. Начищенные до блеска ботинки строго параллельны друг другу. Белоснежная рубашка идеально отглажена, несмотря на душный жаркий вечер, на ней ни единой складочки. Зато у Симпсона… тьфу ты, Стаценко, под мышками расплывались пятна пота, а его жена обмахивалась какой-то рекламной брошюрой.
