Как оказалось, он до конца еще не был прощен. Анюта бросила в него подушкой и сквозь зубы процедила:
— Молчи, тебя пока не спрашивают. Сама знаю, что на улице Гоголя. Ходят в двадцать третью школу, с экономическим уклоном. Занимаются плаванием и знают Мишку Чуйкина из нашего класса.
— А что ты скажешь об их маме?
— Зовут ее Таня. Под спортивной курткой носит пояс с миостимулятором.
— С чем? С мио… чем? — напряг слух Санька.
— Деревня! — отыгралась за обиду Аня. — Миостимулятор — пояс для похудения. От коротеньких электрических разрядов мышцы сжимаются и разжимаются, человек худеет.
— Ни фига себе… — Санька закатил глаза и с размаха откинулся на спинку дивана. — Человека током шандарахают, его колбасит, а эти люди говорят, что так и надо. Хорошенькое средство для похудения. Это же надо — жрать коробками печенье, а потом таким пыткам себя подвергать! Нет, уж лучше я от сладкого откажусь. Или нет, лучше от соленого. Нет, лучше я капустный салат есть в столовой не стану.
— От него и так не потолстеешь. Какой же ты дремучий, Сашка! — надменно произнесла Анюта и продолжила свой доклад о мадам Голубевой: — Волосы крашеные, маникюр французский.
— Какой? — ошалело спросил Санька.
— Французский, валенок.
— Во Франции, что ли, делали? Ты-то откуда знаешь?
Анюта прыснула от смеха.
— Французский маникюр — это такое название. Ну, как тебе объяснить? Ну, такой, что ли, натуральный. Его вроде как и нет.
— Зачем же тогда делать, если его не видно? — удивился Санька.
— В этом-то и весь шик. Правда, мама?
— Деньги на ветер, — дал свою оценку Санька.
— Вообще-то мама у Антона и Дениса не из дешевых. В ушах черный жемчуг в обрамлении бриллиантов. На шее колье такое же. Правда, драгоценности немного не смотрятся со спортивным костюмом, — Анютка брезгливо сморщила носик и покачала головой, — но это, как говорится, дело вкуса. Я бы так не оделась.
Я слушала дочь и диву давалась, откуда у девочки одиннадцати лет такой тонкий вкус. Наверное, это врожденное качество, доставшееся ей от меня.
— А что ты скажешь о ее подружках?
Санька насупился, он думал, что Аня расскажет о маме близнецов, и ему наконец дадут слово. А нам, видите ли, интересна такая чепуха, кто во что одет и какие у кого брюлики. Чушь собачья! Женщины есть женщины. Одна дребедень на уме.
— Подружки? Я бы не сказала, что они подружки. Я, конечно, не прислушивалась, о чем они говорили, не знаю. Но точно могу сказать, они не подружки.
— Я, я могу сказать, о чем они говорили! — завопил в нетерпении Санька и вскочил со своего места.
