— А если она преступила грань самообороны? Вдруг эта девушка первая на нее напала?
Олег тут же меня высмеял:
— Кому она нужна, по большому счету?
— Это ты о ком?
— О Степе, разумеется.
— Как ты можешь говорить так о нашей любимой Степе? Конечно, прежде всего она твоя родственница, но она нужна и мне, и Анюте!
— Марина, я имел в виду совсем другое. Она не носит бриллиантов. Одевается очень скромно. Ну и потом, она в том возрасте, когда уже мало желающих посягнуть на ее честь.
— Прекрати! Нормальный у нее возраст. Она ненамного старше меня, — почему-то обиделась я… за себя. — Скажешь тоже! По-твоему, когда даме немного за тридцать, — тут я приврала немножко, — то на нее и посмотреть некому? Ты меня удивляешь.
— Ладно, конечно, найдется, кому смотреть, — пошел на попятную Олег. — Я, например, смотрю, даже иной раз заглядываюсь.
— Олег, не время шутить. Убита девушка. А обвиняют Степу.
— Ясно одно — надо ехать в «Сосновую рощу» и узнавать все на месте.
— Ты поедешь?
— Не могу: завтра у меня важная встреча. Поезжай ты, дам водителя.
— Ты всегда так. Другой бы отец тут же помчался спасать своих детей.
— Давай не пороть горячку. Ничего с детьми не случится. Какой смысл мчаться сейчас, если до утра осталось три часа?
— Раньше приедем.
— В четыре часа утра? А дальше? Дети спят в номере.
— Похожу, поспрашиваю, что случилось. Может, свидетелей найду.
— Каких свидетелей? Все люди в это время спят. Будить станешь? Нет, Марина, утро вечера мудренее. Выпей валерьяночки и ложись спать. — Олег выколупал из облатки еще три таблетки. Две протянул мне, одну проглотил сам. — А утром поедешь с водителем. Он тебя отвезет прямо в «Сосновую рощу». Увидишь детей, а потом поговоришь с милиционером, который Степу арестовал. Я уверен, это недоразумение, он разберется и тут же ее отпустит.
— А если нет?
— Тогда наймем адвоката. Ложись спать, в восемь будет машина.
— Нет, не надо служебной машины, я лучше с Алиной поеду.
— И то верно, должна же ее душа болеть за сына.
Уснуть мне в эту ночь так и не удалось. Какой может быть сон, если все мысли там, далеко, в лесу, рядом с детьми, маленькими и беззащитными! А Степа? У кого повернулся язык назвать ее убийцей? Хотелось бы мне посмотреть на этого недалекого человека, надо же — выдвинуть столь дикое обвинение! И я посмотрю на него и задам один-единственный вопрос: «Неужели ты не видишь, кто стоит перед тобой? Разве с первого взгляда не ясно, что Степа самый миролюбивый и безвредный человек на белом свете?» Посмотрим, что он мне на это ответит.
