После выкинутых неподвластным тебе организмом фокусов, тебя уводили в синглу (от гостиничных single-room). Звать их русскими «одиночками» у меня язык не поворачивался. Проживание в первом корпусе и включенного завтрака для меня вполне было похоже на туристический пакет, пусть и немного странный. Ощущение отпуска не покидало и во втором корпусе. Только страшно было даже представить, каким по здешним меркам мог быть all-inclusive. Во втором корпусе мы жили в double-room — с соседом, — и обилие двоек возбужденному разуму казалось зловещим.
Другим врачом, способным надолго предопределить твою судьбу, была «главная по отделению психологических расстройств, связанных с чрезмерным злоупотреблением компьютерных технологий, доктор психоневрологии К. Р. Шахназарова», гласила табличка на двери ее кабинета. К. Р. Шахназарова еще в детстве проглотила металлический штырь, на котором держится человеческий скелет в кабинете биологии, и потому всю жизнь ходила прямо и не сгибаясь. Со временем остов разработали, и бедная девочка смогла сидеть, но не долго. Как заводная, она носилась по больнице, бурной жестикуляцией выражая свое постоянное недовольство. А еще К. Р. Шахназаровой подчинялись медсестры, а некоторые, возможно, даже поклонялись. Все это, вместе взятое, предопределило ее кличку — Матушка Шахраз.
Вместе они вышагивали по коридорам Черного Храма, — она высокая и тонкая, он вдвое ниже нее, похожий скорее на гоблина, чем на рослого эльфа, — нагоняя ужас на случайно забредших туда искателей приключений.
* * *
Я долго вглядывалась в свою соседку по комнате, не понимая, кого же она мне напоминает. В девушке ничего не было примечательного — застывшие, как холодец, глаза, темный ежик на голове, невыразительная мальчишечья фигура. Ее даже скучно было разглядывать. Взгляд неминуемо отправлялся на поиски чего-то более интересного, пусть это и был унылый пейзаж за окном.
Соседка читала книгу, я делала вид, что тоже, поверх страниц наблюдая за ней. Битый час не сводила я глаз с бедной девушки, и навязчивая идея пристала хуже жевательной резинки. Но какая-то деталь по-прежнему от меня ускользала. Одно я чувствовала точно — «сидела» она не из-за Варкрафта.
Отставив книгу в сторону, девушка прошла в уборную. Затем долго мыла руки и, взяв в руки салфетку, стала протирать зеркало в общей комнате. Ну, думаю, хоть аккуратная соседка досталась. Она, несомненно, чувствовала на себе мой тяжелый взгляд, но это не мешало ей кривляться и строить рожи собственному отражению. Прекратив дурачиться, с совершенно спокойным видом она стала зачитывать вслух и с выражением матерные стишки. В довершении ко всему под моим ошалевшим взглядом она вновь взялась за книгу.
