Ждать пришлось недолго. Одна из дверей с украшениями распахнулась, и в ней показался старец высокого роста. Обрамленное небольшими седыми баками спокойное лицо было одухотворено такой внутренней мощью и энергией, что само просилось на полотно художника, столько в нем отражалось мысли, ума и силы. Глаза, обладавшие привлекательностью молодости, еще не потеряли способности загораться юношеским блеском. Движения, порывистые и легкие, были проникнуты благородством. Некоторая худощавость вошедшего скрывалась в настоящий момент серым балахоном, спускавшимся до пола. Было очевидно, что обладателя его только что оторвали от лабораторных работ.
— Сэр, — сказал проводник путешественников, низко кланяясь, — вот иностранцы…
— Добро пожаловать, господа, — ответил старец, и звук его голоса показался русским чрезвычайно знакомым: им почудились в нем те же нотки, что и в тоне вчерашнего невидимого допросчика. Только тот голос был резок и неприятен, а этот ласкал слух.
— Рад вас видеть, — продолжал старец с достоинством, подходя к группе и протягивая руку. — Блом — доктор химии и высших прикладных наук, — отрекомендовался он.
Березин в ответ назвал себя и представил своих товарищей.
— А это мой помощник, — указал м-р Блом на бульдогообразного англичанина, — инженер Гобартон.
Русские раскланялись с Гобартоном.
Извинившись за рабочий костюм, доктор Блом попросил иностранцев в свой кабинет.
