Галина поплелась в прихожую, я встала с кровати и принялась искать сумочку, чтобы достать мобильник… Всёпроизошло очень быстро. В комнату разом ворвались люди. Я ощутила страшный удар в лицо, опрокинувший меня на пол. Массивная фигура в форме омоновца и тяжеленных ботинках вырвала из рук сумку и телефон. Содержимое сумки рассыпалось по всей комнате. Тяжёлым ботинком омоновец растоптал на полу мобильник. Во все стороны брызнули осколки пластмассы и разломанные детали. ИспуганнуюГалину прижали к стене. Я хотела кричать, но спазмой свело горло. Я лежала на спине, неуклюже раскинув руки и ноги. Тоненькая струйка крови сочилась из разбитых губ и оставляла алые пятна на ладони. Я чувствовала солоноватый вкус крови во рту и от страха почти не ощущала боли. В тот момент, когда я пыталась сесть, в дверях выросла фигура, при виде которой у меня стало темно в глазах.
Ехидно прищурившись, неторопливой походкой вразвалочку, в комнату входил Никитин.
Один из омоновцев быстро поднял меня с пола, швырнул обстенку лицом и принялся обыскивать. Я извивалась от отвращения, когда грубые и жёсткие руки нагло шарили по телу. Что я могла на себе прятать? Кроме нейлоновой ночной рубашки и трусиков на мне ничего не было. Никитин сделал своим людям какой-то знак, и несколько человек принялись обыскивать квартиру, выкидывая всё из шкафов и выворачиваяящики. Меня сноваразвернули лицом в комнату. Я попыталась что-то сказать, открыла рот, но сильный удар в солнечное сплетение заставил меня снова упасть на пол. В глазах потемнело, я задыхалась, не хватало воздуха… Упав на колени, я судорожно хватала ртом потоки воздуха… Потом пришла темнота – резкой болезненной спазмой, выворачивающей наизнанку. Потом кто-то легонько ударил меня ногой в бедро. Подняв глаза, увидела над собою Никитина.
– Значит, так. Собирайся. На одевание минут десять. Поедешь с нами. Ты арестована.
Речь понемногу возвращалась, я прохрипела:
– За что?
– Милая, с тобой всё ясно. И было ясно давно. Ты грохнула Гароева. И компаньонка, Ольга… как её там… тоже твоя работа! Открылись новые обстоятельства. Всё, тебе конец! Можешьсобираться в СИЗО. Я так и знал, что всё этим закончится.
– Я не поеду…
– Поедешь! Поедешь как миленькая! Не захочешь одеваться, потащим прямо так, в ночной рубашке. По дороге схватишь воспаление лёгких и сдохнешь. Может, это и к лучшему, чем на нарах париться лет пятнадцать.
– Я… не понимаю… адвокат…
– Ага, щас! Может, тебе ещё мартини налить на дорогу? Адвоката и лимузин! С шубой из чернобурки! Быстро! Так, всё, повеселились и хватит. Одевайся.
