Дане. С тех пор как я во Франции, я чувствую себя словно бы не в своей тарелке. Я вспоминаю Африку; а недавно видел араба, торгующего финиками… это произвело на меня странное впечатление. Мне снится полк и товарищи; я вспоминаю моего коня Коко… Надеюсь, Селим заботится о нем.
Саквиль. Да, но он стареет… Видишь ли, Дане, если человек восемь лет был солдатом, и хорошим солдатом, как ты, полк становится семьей. Семьей, в которой не бывает воров… Когда ты доедаешь кускус и докуриваешь трубку, ты засыпаешь, говоря себе: «Такой-то стоит в карауле… это хорошо, я могу спать… когда придет моя очередь… он сможет спать спокойно». Что касается женщин… то лучшая, Дане, это маркитантка, дающая нам стаканчик водки по вечерам, когда ветер с Атлантики пронизывает до мозга костей.
Дане. Матушка Рабажуа по-прежнему в полку?
Саквиль. По-прежнему, а ее сын уже кандидат в трубачи. Это забавный малыш, он пойдет своей дорогой. Он умеет читать и лопочет по-арабски, как марабу. Дане, знаешь, что тебе следует сделать?
Дане. Что, полковник?
Саквиль. Завербоваться во Второй полк. Я уезжаю через час. Поедем со мной. Понесешь мой флажок.
Дане. Правда?.. Заметано! У меня есть время сходить к себе в номер за моими трофеями?
Саквиль(дает ему деньги). Иди. Вот, возьми, оплатишь номер.
Дане. Спасибо, полковник. Я бегом, только туда и обратно.
Выходит.
Сцена четвертая
Луи. Ну что же, дядюшка, вы уезжаете? Я только что видел вашего слугу, он загружает коляску.
Саквиль. Да.
Луи. Если на ту охоту, куда нас пригласили, то я не еду. У меня множество других дел в голове. Я просто в ярости.
Саквиль. Отчего же?
Луи. Одни несчастья. Все оборачивается против меня. На кого нынче можно рассчитывать!
Саквиль. Что произошло?
Луи. Во-первых, плохи дела с выборами. Сегодня министр был не в настроении. Он укорил меня в том, что я его скомпрометировал. Он сказал, что я еще не достиг нужного возраста и он не может меня поддерживать.
Саквиль. Он прав, но должен был сказать тебе об этом раньше.
Луи. Раньше он думал только о некоем господине Дессалере, главном сборщике налогов, который выдает свою дочь за племянника его превосходительства и уступает свое место главного сборщика племяннику этого самого министра; но он мне за все заплатит, и этот позорный торг станет известен общественности.
Саквиль. Ты стал слишком чувствительным; все так просто.
Луи. Подлая газетенка публично осмеяла меня нынче утром за мистификацию, жертвой которой я стал. Торговец маслом пошел в министерство… от моего имени, как он сказал… Это отвратительная ложь… Распускают слухи, будто я покупаю выборщиков… Черт побери! Если бы у меня было, на что покупать их, я не был бы столь глуп, чтобы лезть в депутаты!
