Маркиза. Ну… это… это очень хороший человек.
Г-н Севен. Говорят, он со странностями… Кроме истории с прядью волос…
Маркиза. Да, романтичный… немного чувствительный… вспыльчивый, ревнивый до…
Жюли. Ревнивый? Кого же он ревнует, маменька?
Маркиза. О, это все глупые светские сплетни… я всегда видела в нем только очень благовоспитанного человека.
Жюли. Маменька, отчего вы так побледнели?
Маркиза. От ваших нелепых выходок у меня сделалась мигрень… Господин Севен, вы ничего не говорите о господине Дюмануаре. Вы с ним виделись?
Г-н Севен. О Боже, как я забывчив! Это первое, о чем я должен был вам рассказать.
Маркиза. Ну же, он прочел мою книгу?
Г-н Севен. И перечел, госпожа маркиза, по меньшей мере три или четыре раза, и знает ее наизусть. Я думаю, он в восторге.
Маркиза. Нет, правда, что он об этом думает?
Г-н Севен. Клянусь честью, он восхищен.
Маркиза. Это доставляет мне огромное удовольствие, ибо он один из самых авторитетных судей, которых я знаю. Тогда, быть может, он поместит статью в журнал. Он говорил вам об этом?
Г-н Севен. Он настаивает на этом как на самом сладостном своем праве.
Маркиза. Мне бы хотелось, чтобы вы как-нибудь привели его сюда к ужину. Мы бы попросили его прочесть какие-нибудь отрывки из его перевода Клопштока. Но вы, по крайней мере, ручаетесь, что он не рассердится?
Г-н Севен. О, сударыня, неужели вы можете хоть на секунду вообразить, что Дюмануар хочет шутки ради рассориться со всем высшим светом?
Маркиза. Но все же он должен был вам высказать некоторые замечания… Я, например, люблю критику, если она просвещенная и доброжелательная.
Г-н Севен. Единственный пассаж, в котором он позволил себе усомниться, это глава о вдовах.
Маркиза. Вы меня удивляете, поскольку это решительно лучшая глава; вы сами мне это говорили.
Г-н Севен. Он находит, сударыня, что вы слишком жестоки, запрещая вдовам вторично вступать в брак. «Госпожа маркиза, — сказал он, — безусловно, стремится отринуть от себя все то множество знаков уважения, которые неотступно сопутствуют ее грации, духу и добродетели. Ей никогда это не удастся». Вот что он сказал.
Жюли. Слишком изысканно для фельетониста.
Маркиза. Надеюсь, он не станет говорить этого в своей статье и сделает мне серьезные замечания. Впрочем, я во всеоружии и при помощи Святого Писания и Отцов Церкви докажу ему, что мое мнение единственно христианское.
Жюли. А могут ли мужчины снова жениться?
Г-н Севен. Большинство докторов разрешают нам это.
