Жюли. О, из грубого полотна. Фи! Мне нравятся передники из черного левантина с карманами, украшенными голубыми лентами!
Маркиза. Нет, из грубого полотна очень хорошо. Скромно и подходит этим бедным созданиям.
Жюли. Они будут как Золушки. Тогда закажите им зеленые туфельки.
Г-н Севен. После того как статьи конституции — ибо, мадам, это подлинная конституция, каковую вы даруете Приюту Кающейся Богоматери, — будут зачитаны, введут пансионерок, которые продефилируют перед монсеньором и дамами-покровительницами…
Жюли. Под какую музыку? Я предлагаю марш из «Семирамиды». Тра-ля-ля. (Поет.)
Г-н Севен. Верно, мадемуазель Жюли предложила хорошую идею; немного музыки не повредит. Вы знаете, у нас уже есть несколько девочек, сносно поющих духовные гимны. Если они запоют ваше прекрасное: «Царица небесная, престол твой заоблачный…»
Маркиза. Вы помните!
Г-н Севен. Знаю наизусть.
Маркиза. Нет… Кроме того, видите ли, музыка господина Луккези недостаточно передает то чувство религиозной безмятежности, которую я пыталась выразить в этих стихах.
Г-н Севен. Какую лишенную поэзии душу надо иметь, чтобы думать о музыке Луккези, слушая ваши стихи?
Маркиза. Посмотрим.
Г-н Севен. Ладно, вот и все. Они продефилируют и построятся в два ряда для пения. Беда в том, что их пока лишь семнадцать. Для дефиле нам понадобится четное количество… Я подумаю… (Тихо.) Вы знаете, госпожа Лелоррен могла бы предоставить нам кого-нибудь для церемонии. Вот хоть свою горничную, которую она нам намедни расхваливала…
Маркиза. Да что вы?
Г-н Севен. Увы, да. Это уже третья, с которой случается подобное несчастье. Впрочем, зачем жить в такой близости от кавалерийских казарм?
Маркиза. Я решительно огорчена; но если уж несчастье должно было случиться, признаюсь, я не слишком расстроена, что оно произошло в этом доме.
Г-н Севен. Это потому, что они уже привыкли?
Маркиза. Не будьте злым, господин Севен. Просто госпожа Лелоррен обладает поразительной снисходительностью. Вы представить себе не можете, какие подстрекательские предложения делает она в наших комитетах. «О, дамы, она так несчастна!..» Это ее выражение.
Г-н Севен. Если бы урок пошел ей на пользу! (Громко.) Церемонию славословием закончит аббат Баллон.
Жюли. Как вы сказали, господин Севен? Чем закончит?
Г-н Севен. Славословием.
Жюли. Я думала, он способен только на многословие.
Г-н Севен. Очень мило!
Маркиза. Отвратительно! Жюли!..
Г-н Севен. Затем госпожа герцогиня де Розвиль соберет пожертвования, вот и все.
