Я описал все это Холмсу, а он серьезно слушал и согласно кивал, когда я перечислял все увиденное.
– Отлично, приятель! – к тайной моей радости, воскликнул он, когда я закончил. – На мой взгляд, ваши выводы вполне верны. В медальоне действительно хранились два снимка. Однако вы, быть может, пойдете в своих умозаключениях дальше?
– В каком направлении, Холмс? – спросил я, не понимая, что я мог упустить.
– Начните хотя бы с разбитого стекла и порванных фотографий. Что с ними случилось?
– Но здесь нет ничего необычного, разве не так? В конце концов, медальон пролежал в земле больше года. Неизбежно сказались сырость и давление почвы.
– Дорогой Уотсон, ваши доводы разумны, но они не объясняют, каким образом стекло превратилось в мелкие осколки, а снимки – практически в кашу.
– Не понимаю… – недоуменно начал я.
– Позвольте вам помочь. Взгляните на стекло. Как оно могло разбиться?
– От удара, Холмс! Что тут еще можно добавить?
– Очень многое! От какого именно удара?
– От какого? – воскликнул я. – Ну, на стекло что-нибудь упало и раздавило его.
– Что, например?
– Ради бога, Холмс! – взвился я, ибо эти вопросы стали не на шутку меня раздражать. – Скажем, камень. Либо кто-то наступил на медальон.
– Господи, Уотсон! Ну посмотрите же, дружище!
Он взял медальон и положил его себе на ладонь лицевой стороной вверх.
– Разве на крышке есть повреждения?
– Нет, Холмс, – смиренно согласился я, наконец уловив смысл его допроса.
– А на задней стороне? – настаивал он, переворачивая вещицу.
– Нет, никаких.
– Итак, какие выводы мы можем сделать из этих простых наблюдений? – Должно быть, он приметил мое смущение, потому что продолжил уже мягче: – Думаю, с уверенностью можно предположить, что, когда тело женщины закапывали, на шее у нее не было медальона, поскольку замочек цепочки закрыт. Сам медальон также был закрыт. Однако стекло, под которым, без сомнения, находились две фотографии, треснуло, более того: оно было разбито на мелкие осколки – и, полагаю, разбито нарочно. Передайте-ка лупу, Уотсон, сейчас мы осмотрим края осколков. Смотрите, они не просто разбиты, но раздавлены каким-то увесистым предметом, возможно молотком. Вы согласны?
– Согласен, – только и ответил я.
– А фотографии?
Я тоже взял лупу и, наведя ее на маленькие бумажные обрывки, был поражен результатом.
– Боже мой, Холмс! Кажется, их тоже намеренно уничтожили чем-то тяжелым.
– Тем же самым молотком? – подсказал Холмс.
– Скорее всего, – подтвердил я.
