Вот, братцы, воинское обучение. Господа офицеры! Какой восторг!
Суворов
Полки стояли у церкви. Ожидали, когда окончится обедня. Офицеры ходили перед строем, разговаривая друг с другом, потирали стынущие уши – каска не уберегала от холода, – стучали рука об руку: морозило изрядно.
Солдаты, стоявшие «вольно», приплясывали на месте, переговаривались, кое-как коротали время.
На деревьях и заборах сидели мальчишки, мерзли, но терпеливо ждали, когда начнется парад: застучат барабаны, загремит музыка, Пойдут, маршируя, по улицам полки. То и дело слышалось:
– Ясь, патшай![71]
– Стась, ходзь тутэй![72]
Кое-где кучками стояли и взрослые, смотрели на русские полки.
– Теперь уже попривыкли к нам, не боятся, – усмехнулся Башилов.
Он только что вернулся в полк после ранения. Голова еще была завязана, каска сидела на самой макушке.
– Ты сам не хуже их боялся бы, ежели бы тебе столь набрехали, – буркнул седой капрал Воронов.
– Тебя, брат, не было, – оживленно заговорил Зыбин. – Мы еще на той стороне Вислы стояли, как к нам в лагерь старый поляк зашел.
– Ну и что же?
– Пришел и говорит: вижу, что вы такие же люди, как и мы. А нам, говорит, наши паны да ксендзы сказывали, будто вы и на людей непохожи. И что все вы не из Москвы, не из Витебщины аль Киевщины, а из Сибири. И людей, особливо детей, жаривши, едите… Смеху-то, – скалил зубы говорливый Лешка Зыбин. – И вот потому, говорит, на всех нас такой страх нагнали. Мы все «утекли до лясу». А как прошли ваши войска, вернулись мы, говорит, до дому, видим – все в доме целехонько. Даже глечик – это по-ихнему кувшин – с водой как стоял на лавке, так и стоит. Теперь, говорит, знаю: сбрехали паны да ксендзы. Они нас только дурачат да сами грабят…
– Вольно ж собаке и на владыку лаять, – согласился Башилов.
– Капитан Лосев велел поднесть старику стаканчик вина. Мы его накормили щами да кашей.
– Отчего это наш капитан такой невеселый ходит? – спросил Башилов. – Аль нездоров?
– Заскучал наш капитан, – ответил Зыбин.
– А не хвастай, не говори пустого! – вмешался Воронов.
– Что ж он такое и кому говорил?
– Денщик сказывал, как-то в компании расхвастался: мне, мол, за Мачинскую баталию еще полагается, мне за то да мне за это…
