– Слушаюсь, – ответил адъютант, принимая письма и направляясь к двери.
– Погоди, – остановил его Суворов. – Трубач и казак. Письма на дротик. Затрубить. По отзыву – дротик с письмами воткнуть и отъехать назад. Дожидаться ответа. Понял?
– Точно так!
– Погоди. При них обязательно офицер, знающий турецкий язык. И чтоб поживее.
Суворов соскочил с коня, бросил поводья вестовому и вошел в мазанку.
Денщик Прохор спал, растянувшись на лавке.
– Вставай! – разбудил его Суворов. – Сейчас придут генералы.
Прошка нехотя поднялся и, позевывая, вышел. Суворов заходил из угла в угол.
Сераскер только что прислал ответ на письма, которые вчера отправил ему Суворов. Турки предлагали заключить на десять дней перемирие, чтобы успеть отправить гонца к визирю – узнать, можно ли сдать Измаил русским. Сераскер предупредил, что если русские не согласятся на перемирие, то турки будут защищаться до последнего.
Уловка была ясна: турки просто-напросто хотели оттянуть штурм на несколько дней. Уже начинались зимние туманы, во время которых нечего было и думать идти на штурм. Перемирие было на руку только туркам.
Офицер, передававший письма, говорил с мухафизом[68], старым трехбунчужным Мегмет-пашой. Вручая ему ответ сераскера, Мегмет гордо сказал:
– Скорее Дунай остановится в своем течении, а небо упадет на землю, чем Измаил сдастся!
Суворов разослал своих ординарцев рассказать во всех полках об этом заносчивом ответе турок и решил поскорее штурмовать Измаил, – все приготовления были уже сделаны.
Сейчас Суворов ждал генералов на военный совет. Он созывал их не потому, что колебался сам или не знал, что предпринять. У Суворова не было никаких сомнений: Измаил должен быть взят и будет взят во что бы то ни стало, – от этого зависела безопасность южных границ России. Суворову хотелось эту свою уверенность в победе вселить в генералов: ведь еще так недавно, до его приезда, они вынесли решение отступать от Измаила.
Впрочем, в войсках с приездом к Измаилу генерала Суворова настроение сразу же изменилось. Суворов каждый день объезжал полки и подолгу говорил с солдатами и младшими офицерами. Он не скрывал того, что Измаил превосходно защищен, что взять его будет чрезвычайно трудно.
– Стены – высокие, рвы – глубокие, но мы, русские, должны Измаил взять! – говорил Суворов.
– С тобою, батюшка, возьмем! – уверенно отвечали солдаты и офицеры.
Суворов несколько раз прошел из угла в угол, потом остановился, глядя на единственную в мазанке короткую лавку. Прикинул в уме:
