Лосев видел, как быстро-быстро машет руками капельмейстер, как полковник Шершнев, четко отбивая шаг, идет навстречу командующему дивизией.
Повозка остановилась. Из нее вылез невысокий сухонький старичок в полотняном кафтане и каске. Одна нога его была в сапоге, вторая – в туфле.
Генерал-аншеф принял от полкового командира рапорт и, хромая, пошел вдоль строя, останавливаясь возле каждой роты.
Иногда он, минуя не только переднюю, штаб-офицерскую линию, но и следующую, обер-офицерскую, подходил вплотную к роте и с кем-то разговаривал. С кем он говорил, Лосев не мог видеть.
«Неужели с младшими офицерами в роте говорит? Может, кто-нибудь не так стоит?» – подтягивался Лосев.
Но вот уже генерал-аншеф миновал притихших музыкантов и яркий куст полковых знамен. Он подошел к правофланговой 1-й роте и заговорил с ней.
Лосев услышал его голос. Голос был негромкий, басовитый, но внятный и совсем не старческий:
– Солдат должен быть здоров, тверд, храбр, справедлив. Обывателя не обижай – он нас поит и кормит. Солдат не разбойник! Бойся богадельни, гошпиталя. Береги здоровье. Кто не бережет людей, офицеру – арест. Ученье – свет, неученье – тьма. Дело мастера боится. И крестьянин: не умеет сохой владеть – хлеб у него не родится. За ученого трех неученых дают. Нам мало трех! Давай нам шесть! Давай нам десять на одного! Всех побьем, повалим, в полон возьмем! Били турок в поле, били у моря, били у реки, побьем и здесь, старики!
Рота ответила: «Ура!» Ее охотно поддержали остальные. Суворов стоял перед полком с непокрытой головой – каску он снял, когда махал, отвечая на дружное приветствие полка.
Когда наконец стихло «ура», Суворов оглядел 1-ю роту.
– А-а, знакомого вижу! – крикнул он.
Лосев даже покраснел, – генерал-аншеф смотрел прямо на него и приветливо улыбался.
«Обознался, я его впервой вижу!» – мелькнуло в голове.
Но генерал-аншеф уже подходил к нему.
Лосев не знал, что делать.
– Ну, как летаешь, Ворон? – спросил генерал-аншеф, останавливаясь в двух шагах от первой шеренги солдат.
«Это он Воронову», – не то с обидой, не то с облегчением подумал Лосев.
– Жив-здоров, ваше высокопревосходительство! – гаркнул сзади Воронов.
– Старого знакомого встретил. Еще с Новой Ладоги помню.
– Точно так. С шестьдесят третьего году. Был под Туртукаем, был у Козлуджи….
– Помилуй Бог! Старый товарищ. Как же, помню. А почему не ефрейтор?
– Разжалован, ваше высокопревосходительство, – так же весело и громко ответил Воронов.
