– Что это на нее нашло? – спросила я, когда мы вышли с класса философии. Стефани Аттвуд сегодня разбушевалась не на шутку: задание, которое она задала на дом, было сложным и невероятно длинным. И главное, списать было невозможно, так как каждый ученик должен был составить оценку образа жизни и идей определенного философа. Мне достался Кант, Уиллу – Сократ, а Джин – Платон. Обычно отсутствие интереса к предмету вызывало у нее полное равнодушие к домашнему заданию, но сегодня она словно сорвалась с цепи. Представив в уме неделю корпения над учебником, я с ненавистью посмотрела ей вслед. Дерзко покачивая стройными бедрами в шикарном темно-бордовом платье, она с гордо поднятой головой и выражением выполненного долга направлялась в сторону третьего этажа. На ее лице как всегда играло презрительное выражение, а стоило ей завидеть вблизи себя синюю форму, она едва заметно морщила свой изящный носик.
Уилл и Джин вздохнули. Их новое задание тоже не порадовало, но они переносили его с большей стойкостью, чем я.
– Могу поспорить, она сама понятия не имеет ни об одном из этих философов, – не успокаивалась я. – Можно написать, что угодно, она все равно не заметит разницы.
По экзамену по этому предмету в прошлом семестре я получила от Стефани Аттвуд слабенькое «удовлетворительно», почти такое же, как по химии и физике, хотя считала, что мой ответ заслуживал большего и она намеренно занизила оценку. Я никак не могла понять, за что она меня так невзлюбила. Неужели все дело в том одном прогулянном уроке, который она никак не могла мне простить?
Джин испуганно приложила палец к губам.
– Алекс, тебя могут услышать, – зашептала она, оглядываясь по сторонам. Я подняла глаза к потолку, но решила дальше не распаляться. По крайней мере, не в школе, когда вокруг столько потенциальных врагов. Я-то знала, что стараниями ненавистной мне миссис Джеймс точно попаду на соревнование, но не хотела подставлять еще и Уилла с Джин.
– Всем школьникам сейчас же явиться во внутренний холл, – из колонок на стене раздался тонкий голосок Кимберли.
– Что происходит? – спросила я, когда синяя толпа вокруг нас вдруг послушно потекла в сторону лестницы.
Джин вздрогнула, а Уилл заметно помрачнел.
– Скоро узнаем. Пошли.
Когда все собрались, миссис Джеймс вышла на середину и повернулась к нам. Она не торопилась что-то говорить, только окидывала всех суровым взглядом, от которого меня сердце ушло в пятки. Неужели это снова из-за меня? Вдруг Майк передумал и все-таки рассказал, что на самом деле случилось тогда в лесу? Я поискала его глазами. Стоя среди красных, он едва обращал внимание на миссис Джеймс; его безразличный взгляд скользил по белоснежному пейзажу за окном. Точно так же, как в тот день, когда дядя и тетя орали на меня в гостиной.
