, существующего исключительно как мыслящее существо. Я нахожу себя мыслящим в пустом пространстве. С этого момента мои познавательные действия не обусловлены никакими частными обстоятельствами. Следовательно, они универсальны. Любой результат моего познания должен быть принят любым мыслящим существом, готовым последовать за мной и избавиться от всех частных условий своей жизни.
Какую связь этот рафинированный мыслящий субъект имеет с тем, что мы называем личностью? Лишенное индивидуальных черт и уникальных мыслей ego как раз совершенно безлико в своей чистой универсальности. Рискну, однако, сказать, что без выявленного Декартом требования универсальной значимости мыслительного акта личность состояться не может. Именно это мы и попробуем показать в дальнейшем. Возможно, что при абсолютной универсализации мышления личность не может выжить из-за потери уникальных черт ее характера. Однако отказ от универсальности также ведет к исчезновению личности, которая тогда оказывается растворена в многообразии телесных, психических и социальных феноменов. Об этом мы еще будем подробно говорить. Сейчас же заметим, что, хотя картезианская концепция субъекта и не является описанием личности, она (концепция) все же существенна для такого описания.
Итак, рассмотрев декартовского субъекта, мы установили, что рациональность, как мы выяснили, подразумевает универсальность. Идя дальше Декарта (хотя и не оставляя его основных принципов), мы можем сказать, что рациональность также подразумевает свободу. Это обстоятельство становится явным, когда мы рассматриваем рациональность не только как эпистемологическую категорию, но пытаемся распространить ее на все сферы человеческой деятельности. Эта связь свободы и рациональности подробно описана Кантом. Однако неразрывность свободы и разума является, по-видимому, общим убеждением эпохи Просвещения. Человек свободен тогда и только тогда, когда он разумен. Неразумное поведение всегда означает подчинение принуждению – либо грубому насилию, либо тонкому, подчас незаметному воздействию каких-то внешних сил. Это может быть сила традиции, общественного мнения, авторитета учителей. Это может быть также сила страстей, желаний, переживаний. В любом случае, отказываясь от разумного контроля своих мотиваций, человек отдает себя во власть причинно-следственных связей, господствующих в мире. Подчиняясь разуму, человек, напротив, подчиняется сам себе, тому закону, который он выбрал самостоятельно.
