— Ниче! — повторил журналист. — В наше время без паблисити нет проспирити.
— Че? — снова спросил Бурый.
— О, Бог ты мой… — развел руками Анисимов. — Я в том смысле, что без рекламы нет успеха в делах.
— Ладно, не дурнее тебя будем, — сказал Бурый, затягиваясь сладким дымом и с шипением выпуская его сквозь плотно сжатые губы. — Давай, типа, рекламу мне делать… А какую? Фирма Бурого замочит любого за умеренную плату? Справки по телефону? Так, что ли?
— Можно и так. В наше время коммерческая газета не несет ответственности за содержание рекламных объявлений. Пожалуйста! Но в передаче речь не об этом пойдет.
— А о чем же?
— О бизнесе твоем. И о Маликове.
— О ком?!
— Ну ты что, не расслышал?
— Не знаю… — Бурый пожал плечами, широко развел руками и улыбнулся. — Какой такой Маликов? Слыхать не слыхивал, начальник, видеть не видывал.
— Ладно тебе. Давай серьезно поговорим.
— Серьезно, так серьезно. Чего ты хочешь-то, писатель?
— Хочу сделать передачу, в которой наши питерские авторитеты расскажут о положении дел в городе.
— Ну, ты, братушка, совсем с катушек съехал.
— А тебе не интересно? Если честно?
— Если честно…
Бурый ненадолго задумался. Анисимов со стопроцентной точностью мог сказать, что сейчас происходит у бандита в голове… Конечно, ему страшно хочется выступить по телевизору, уж Анисимов-то отлично знал психологию людей такого типа. Вынужденные, по крайней мере, половину жизни скрываться, вести двойную жизнь, они, эти бандюги среднего звена, обрастали совершенно одинаковыми комплексами. Недостаток публичного общения, узость круга, в котором они вращались, однообразие окружавших их лиц — все приводило к тому, что каждый из них просто жаждал выступить по телевидению. Они заказывали иной раз о себе статьи в газетах, некоторые даже оплачивали работу авторов-детективщиков, которых в последнее время расплодилось столько, что, похоже, только ленивый не писал свой криминальный роман.
Хотелось славы, хотелось признания — ведь ничто человеческое, в общем-то, им, бандитам, не чуждо.
Понимал Анисимов, о чем думает сейчас Бурый: здорово, мол, было бы, конечно, выступить с телеэкрана, рассказать лохам дешевым о своем, но как бы это сделать так, чтобы не засветиться перед органами, чтобы не проколоться где-нибудь, сказав лишнее слово, намекнув на какого-нибудь кореша, который тут же корешом быть перестанет? И замочит — либо сам, либо ребятки его сделают это за шефа…
— Если честно — интересно. Мне-то уж есть что сказать!
