— Ничего особенного. Они просто возникают в мозгу, так же как и другие очаги возбуждения, без всякой системы.
— И все же, как именно?
— Ну, скажем, когда вы сейчас задали мне этот вопрос, я «увидела» узор из оранжево-желтых пятен. Когда вы поздоровались, узор был другой формы и серебристый. А сейчас, когда вы просто сидите и молча слушаете меня, вы представляетесь мне темно-синим, почти фиолетовым пятном.
Зигмунд перевел взгляд на стол и принялся рассматривать боковую панель.
«Неужели он слышит шум магнитофона? — подумал Рендер. — А если слышит, неужели догадывается, что там такое и зачем оно шумит?»
Если так, пес наверняка скажет об этом Эйлин, и дело не в том, что она не знает о подобной повсеместно принятой практике, но ей может не понравиться, если ей напомнят, что он, Рендер, относится к ней как к пациентке. Если бы он хоть на минуту поверил, что из этого может выйти толк (он внутренне улыбнулся), он, пожалуй, поговорил бы с собакой наедине.
При этой мысли Рендер незаметно пожал плечами.
— Что ж, тогда я придумаю какой-нибудь мир попроще, — сказал он наконец, — и познакомлю вас для начала с самыми элементарными формами.
Она улыбнулась, а Рендер взглянул вниз на мифологического зверя, свернувшегося у ног хозяйки, — язык у него свисал из-за частокола зубов, как кусок свежего мяса.
«А если он тоже улыбается?»
— Спасибо, — сказала она.
Зигмунд завилял хвостом.
— Хорошо, — Рендер положил дымящуюся сигарету рядом с Мадагаскаром. — Тогда я проверю «чрево». А пока, — он незаметно нажал на кнопку, — музыка поможет вам немного расслабиться.
Она собиралась было что-то ответить, но раскаты вагнеровской увертюры заглушили ее слова. Рендер снова нажал кнопку и в последовавшей затем тишине сказал:
— Так-так, интересно. Я думал, потом идет Респиги.
Он еще два раза нажимал кнопку, пока не зазвучали «Пинии Рима».
— Можно было и оставить, — заметила она, — мне вполне нравится Вагнер.
— Спасибо за совет, — сказал он, открывая шкаф, — предоставьте мне распоряжаться последовательностью мелодий.
«Яйцо» выкатилось на середину кабинета бесшумно, как облако. Рендер покатил его к пульту, как вдруг услышал у себя за спиной тихое рычание. Он быстро обернулся.
Стремительный, как тень птицы, Зигмунд поднялся и кругами ходил возле аппарата, обнюхивая его; хвост был напряжен, уши прижаты, зубы оскалены.
— Полегче, Зиг, — сказал Рендер. — Это всего-навсего Многоканальное Невроконтактное Устройство. Оно не кусается. Просто машина, вроде автомобиля, телевизора или посудомойки. Сегодня она поможет нам показать Эйлин то, чего она еще не видела.
