Скрытые сокровища. Путеводитель по внутреннему миру ребенка | страница 71
Иногда, по мере высвобождения гневных чувств ребенка, родители начинают бояться, что я учу детей злиться и даже быть агрессивными, подбивая их на избиение подушек, размазывание глины или другие подобные действия. Поэтому чрезвычайно важно объяснять им, какова роль гнева в развитии ребенка, как вредно держать его внутри себя и какую помощь должны получать дети в процессе овладения собственным гневом. Вскоре после публикации моей первой книги «Окна в мир ребенка» я давала интервью о своей работе для новостной программы в ЛосАнджелесе. Журналисты пришли в мой офис и засняли реальную сессию с ребенком (конечно, с разрешения самого ребенка и его родителей). Одиннадцатилетний Джон рассказал, что несчастен, потому что ему не с кем поиграть ни в школе, ни дома. Его общая жизненная установка была не чем иным, как ретрофлексией. Большую часть времени он ходил кругами по комнате с опущенными плечами, скованный в движениях, печальный и жалкий. Я попросила Джона нарисовать, каково это – чувствовать, что тебе не с кем играть. У него получилось две картины, выполненные серыми и синими линиями, пересекающими лист. Мальчик объяснил: «Так я чувствую себя в школе – плохо. А так я чувствую себя дома – плохо». «А каково это чувствовать себя плохо в школе, плохо дома и всегда плохо?» Понурив голову и ссутулившись, Джон ответил: «Плохо». По моей просьбе, он нарисовал другую картину с использованием волнистых линий и выполненную в тоскливых тонах. Мы разложили рисунки, чтобы получше их рассмотреть. «Джон, посмотри на эти картины – они говорят о том, как ты себя чувствуешь все время. Что ты об этом думаешь? Как это – чувствовать себя плохо в школе, плохо дома, плохо, плохо, плохо? Тебе это нравится?» – «Нет! – последовал ответ. – Мне это не нравится». – «Ну, хорошо. Тогда нарисуй, как тебе это не нравится». Джон безразлично начал что-то рисовать, но постепенно все больше и больше увлекался заданием. На бумаге появлялись угольночерные и красные завитки, ружье с вылетающими пулями, нож с капающей с него кровью, несколько боксерских перчаток. Все это было заснято на телекамеру. Когда мальчик закончил, я попросила рассказать мне о его рисунке. Джон поднялся и прокричал: «Я настолько взбешен, что готов кого-нибудь зарезать! Я настолько зол, что готов кого-нибудь застрелить! Я настолько в ярости, что готов кого-нибудь искалечить!!» Выкрикивая эти слова, мальчик наносил жирные черные каракули на свой рисунок. Я наблюдала за этим публичным выбросом агрессивной злобы, пытаясь сообразить, что делать дальше. Но, взглянув на Джона, заметила, что он сел и сделал глубокий вздох. Его лицо светилось, на губах играла улыбка, с высоко поднятой головой и расправленными плечами мальчик выглядел счастливым и расслабленным. Я спросила: «Как ты сейчас себя чувствуешь?» «Хорошо! Мне понравилось!» – ответил Джон. На мою просьбу изобразить, как он себя чувствует в данный момент, Джон нарисовал симпатичную картинку в желто-розовых тонах с радугой и ярким, улыбающимся солнцем. Обращаясь ко мне, мальчик сказал: «Сейчас мне действительно хорошо, не так, как раньше. Почему рисование этих картинок привело меня в хорошее настроение?»