Висящая высоко луна была такой яркой – тонкий изогнутый полумесяц.
Луна ему улыбалась.
Подбодренный ею Колдо шагнул на край балкона. Перил не было, так что он стоял на самом краю.
Радуясь от души, он расправил крылья. Ему нравилось летать, парить в облаках, планировать вниз, гоняться за птицами.
Его мать об этом ничего не знала.
– Я запрещаю тебе летать, – заявила она в тот день, когда крылья начали пробиваться из его спины.
Он не собирался нарушать ее приказа в тот день, когда влез на крышу, после того, как она орала, что не может видеть его уродливое лицо.
Колдо так переживал, что оступился и полетел вниз.
Как раз перед самым падением он неловко расправил крылья, и они смягчили удар.
Колдо сломал руку и ногу, переломал ребра, проколол себе легкие. В конце концов он исцелился, и уже прыгнул специально. Ему так понравилось дуновения ветра на коже, то, как он шевелил его волосы, и ему захотелось большего.
Теперь он реально прыгнул. Воздух несся ему навстречу и Колдо едва удержал крик удивления.
Свобода... ощущение опасности... поток тепла и силы. Ему это никогда не надоест. Он как следует расправил крылья, ловя поток. Затем мягко приземлился, перебирая ногами.
Один шаг, другой, Колдо оказался в лесу, за милю от дома. Он так далеко оказался не потому, что был так скор – хотя и был довольно быстрым, – а потому что умел делать то, что было не под силу ни его матери, ни остальным – он мог перемещаться силой мысли, стоило только подумать о том, куда бы ему хотелось.
Колдо обнаружил эту способность несколько месяцев назад. Поначалу он мог пересечь только двор, потом вдвое больше, и с каждым днем его возможности расширялись.
Все, что для этого было нужно, просто успокоить эмоции и сконцентрироваться.
Наконец Колдо оказался в том месте, где росли полевые цветы, которое он обнаружил в прошлый раз, тайком сбежав из дворца.
Он сорвал самые прекрасные, лепестки которых были цвета лаванды, напоминая ему цвет глаз матери.
Колдо поднес их к лицу и вдохнул. Приятный аромат кокосового ореха окутал его, на лице расцвела улыбка.
Если бы Корнелия спросила откуда у него букет, наверное, он сказал бы ей правду. Колдо не стал бы лгать, чтобы избежать наказания.
Не потому, что остальные, в отличие от него, ощущали вкус лжи, а потому что ложь являлась языком демонов и была не меньшим злом, чем его отец.
Мать сумела бы оценить честность Колдо. Безусловно.
С охапкой цветов в руках он подпрыгнул, поднимаясь все выше и выше, его перья трепал ветер, мышцы на спине приятно напряглись.
