. Узнав о приближении шведской армии, 3 000 гвардейцев Преображенского полка собрались, дабы уговорить Елизавету «взять бразды правления в свои руки»
[9]. С отвагой, «достойной дочери Петра Великого», она в ночь с 24 на 25 ноября 1741 года встала во главе отряда из 300 гренадеров и пешком, «со штыком наперевес и с гранатами в карманах»
>{11}, направилась в императорский дворец. Заговорщики ворвались в спальню регентши и ее супруга, бросили взрослых и детей в сани и развезли по частным квартирам. Все, кто правил страной при Анне Леопольдовне, как немцы, так и русские, были немедленно арестованы и заключены в Петропавловскую крепость
>{12}. Ни единой капли крови пролито не было; новая императрица отдала приказ вывезти семью прежнего императора за пределы России.
Министрам Остерману, Миниху и Левенвольде смертную казнь заменили на пожизненную ссылку в Сибирь вместе с женами и конфискацию имущества. Ла Шетарди в течение нескольких месяцев оставался в фаворе: императрица советовалась с ним обо всем, от пустяков до таких важных дел, как назначение министров>{13}. Маркиз умело напоминал Елизавете о моральном и материальном вкладе Людовика XV в восстановление справедливости и порядка в России: Версаль осчастливил Россию и рассчитывал на признательность со стороны царицы>{14}.
Известие о долгожданном перевороте вызвало во Франции большую радость; Флери поспешил отправить новой императрице поздравительное послание. Казалось, что прошлые конфликты и те унижения, которым подвергло французское правительство родителей Елизаветы, навсегда забыты. «Король, — сообщал министр, — издавна мечтал увидеть на русском троне дщерь Петра Великого — монарха, чью память французы будут чтить вечно». Кардинал беззастенчиво льстил императрице и уверял, что пол ее величества «не может помешать различить в ней великие и героические доблести ее августейшего родителя»>{15}. Петру официально приписывались достоинства, прославляемые философами, дочери — добродетели, чудесным образом унаследованные от отца. В России такой оборот дела смутил служилую знать, выдвинувшуюся благодаря Петровой Табели о рангах, и вызвал ненависть старинного боярства, которое интриги Ла Шетарди оттеснили на второй план. При дворе возникла антифранцузская партия, тайным вождем которой стал Алексей Петрович Бестужев-Рюмин.
В Берлине известие о воцарении Елизаветы Петровны восприняли со сдержанным удовлетворением: Фридрих рассчитывал, что Россия сохранит нейтралитет или встанет на сторону Пруссии, а значит, смена власти не повредит его планам относительно Силезии
