На правом берегу Прута, 23 июня
Я провел ночь в деревне на правом берегу Прута. Через яростный треск дождя и шум освобожденных стихий от горизонта время от времени можно было слышать канонаду. Потом густое, тусклое молчание воцарилось над долиной. В разорванной молниями темноте по дороге, идущей через деревню, катятся длинные обозы, пехотные батальоны, мощные гусеничные тракторы с орудиями. Грохот моторов, стук копыт лошадей, хриплые голоса наполняли ночь тем полным напряжения беспокойством, в котором состоит прощупывающая готовность на переднем крае.
Медлящий рассвет пробудил дальний голос пушек к новой жизни. В липком, тупом тумане, который висит на ветвях как пропитанные водой шерстяные канаты, медленно всходит солнце, желтое и расплывающееся как яичный желток.
«Inainte, inainte, bajetzi! Sa mergem, sa mergem!» Солдаты, стоя на повозках, щелкают кнутами, бьют по взмыленным бокам лошадей. «Inainte, inainte, bajetzi!» Вперед, ребята, вперед! Колеса визжат, погружаются до осей в грязь. По всем дорогам вдоль Прута ползут бесконечные колонны румынских военных повозок, в которые запряжены по две хилые лошадки с длинными гривами; они похожи на «carutze», телегу румынских крестьян. «Sa mergem, sa mergem!» Немецкие колонны грузовиков с грохотом катятся мимо этих ленивых потоков телег, водители, ругаясь, высовываются из кабин: «Прочь! Прочь!» Телеги, трясясь, съезжают в кювет, лошади тяжело ступают в глубокую грязь, румынские солдаты шумят, ругаются, смеются, щелкают кнутами, стегают покрытые потом спины худых, косматых лошадок. Небо распилено на полоски металлическими крыльями, непрерывно проносящиеся немецкие самолеты вырезают на небе борозды, как алмаз режет борозды на стекле. Жужжание моторов опускается в долину как шумящий дождь.
Близ Хуши, 25 июня 1941
В эти первые дни войны Красная армия до сих пор еще не появилась. Массы ее танков, моторизированные подразделения, штурмовые дивизии, подразделения технических специалистов (которые как в армии, так и в промышленности обозначаются как «стахановцы» и «ударники») еще не вмешались в борьбу. То, что противостоит нам, это подразделения прикрытия; в численном отношении они слабы, однако они возмещают этот недостаток быстрой подвижностью и выносливостью. Потому что советские солдаты дерутся. Отход красных войск из Бессарабии совсем не напоминает бегство. Это постепенный отвод арьергардных подразделений: пулеметные подразделения, эскадроны кавалерии, специальные инженерные войска. Это методический отход по хорошо подготовленному плану. Только на нескольких местах, где отчетливо заметны следы борьбы – сожженные деревни, трупы лошадей в кюветах, обгоревшие машины, несколько трупов тут и там, все же, немного, совсем немного, как будто у советских войск был приказ забирать с собой своих погибших – только в нескольких местах видны признаки незапланированного отхода, там можно заметить детали, которые указывают на неожиданность. Даже если отчетливо видно, что война не застала русских врасплох, по крайней мере, не ошеломила их в военном отношении. Все же, нельзя судить опрометчиво; картина этих немногих дней войны не позволяет еще сделать настоящие выводы. Борьба, которую до сих пор приходилось вести немецким и румынским войскам, была боями с арьергардными частями. Большая часть русской армии на Украинском фронте, вероятно, будет применена только на линии сопротивления вдоль Днепра. Она будет пытаться замедлять немецкое продвижение, опираясь на берег Днестра. Но верная и настоящая борьба начнется только на линии Днепра.
