Утром жена конюха пришла к своему мужу, увидела друга молодого хана и испугалась.
– Уходи, – сказал она, – ты впал в немилость хана, и он казнит всех, кто тебя укрывал.
– Лучше казнь за дружбу, чем жизнь за трусость, – сказал конюх.
– Пусть будет так, – сказала жена конюха, – но мне не понять непонятное, джигит, – расскажи, почему ты зарубил коня своего друга?
Друг молодого хана рассказал и почувствовал, что его тело начинает сохнуть, как дерево, и твердеть, как камень.
Конюх закричал:
– Зовите сына хана! Друг его не изменил в дружбе. Прибежал сын хана, прибежала Гунзари, прибежал старый хан. Сын хана узнал, что друг спас его, убив коня. Сердце его смягчилось, но глаза не могли забыть, как друг касался губами щеки Гунзари.
Тогда друг рассказал, как он узнал тайну в комнате с говорящими стенами и как он убил аждаху, узнав эту тайну.
Когда он рассказал о комнате, он окаменел от ног до пояса, а когда рассказал об аждахе, окаменел до волос на голове.
Сын хана и Гунзари долго горевали о своём верном друге, но как ни сокрушались, ничего сделать не могли.
Прошло время, у Гунзари родился сын, а она всё не забывала верного друга своего мужа. Однажды ей приснилось, что она, молодой хан и их сын очутились в доме перед горой у границ в её ханство. В полночь она услышала, как скрипнули навесы, и дверь сказала стене:
– Мы сегодня не одни, отец?
– Да, дочь моя, у нас гости, – молодой хан со своей женой и сыном.
– А почему нет с ними друга хана?
– Он рассказал о том, что слышал у нас, и высох, как дерево, и отвердел, как камень.
– А нельзя ли, чтобы он ожил, отец?
– Можно, но для этого дружеское должно победить сыновне.
– Что это значит, отец?
– Это значит, что мать должна заколоть сына и кровью его окропить того, кто окаменел.
Девушка вздохнула и прошептала:
– Если так, отец, я не знаю, что сильнее – дружеское или сыновне. Гунзари проснулась, и, хотя ей было страшно, ей так хотелось принести мужу радость дружбы, что она сделала всё так, как слышала во сне. Только она окропила друга кровью сына, как камень ожил.
– Ох, как я долго спал, – сказал он.
Долго радовались сын хана и его друг, но когда друг узнал, какой ценой оплачена их радость, он ни о чём больше не мог думать, как о сыне Гунзари.
Друг положил его в драгоценный ларец и спрятал под скалой у молодого озера. Он объехал весь свет, чтобы узнать, как облегчить горе своего друга, но нигде ничего не узнал. Тогда в глубокой печали он вернулся домой, обнял ларец, в котором лежал сын Гунзари, и заплакал.
