Тот факт, что в бундесвере была налажена пастырская служба, можно считать его заслугой. Он оказал существенное атияние и на разработку военного законодательства. Он помог интегрировать бундесвер в общественную структуру нашего государства. В целом заслуги Вирмера в деле становления бундесвера неоспоримы — несмотря на постоянные трения между генералитетом и олицетворявшейся им административной верхушкой министерства.
Каждый, кто занимал пост министра обороны, знал об этих трениях и принимал их к сведению. Указ Хельмута Шмидта о распределении полномочий, который после вступления в силу действовал еще в течение 35 лет, внес некоторую ясность в отношения по принципу «военные здесь, администрация там», но до конца проблемы не решил. В 2004 г. министр Штрук внес в текст указа некоторые изменения, которые можно назвать косметическими. Преодолеть напряженность с их помощью так и не удалось.
Как бы то ни было, генеральный инспектор получил наконец возможность отдавать приказы инспекторам рангом ниже. Но у германской армии по–прежнему не было главнокомандующего из числа кадровых военных. Да, в 2005 г. генеральный инспектор был уже не просто политическим советником руководства, но позиции начальников генштабов в других странах НАТО были значительно прочнее. И в обозримом будущем вряд ли что–то изменится.
Генералитет в период правления социал–демократов повиновался политическому руководству — иногда это делалось с явной неохотой, но ни один генеральный инспектор не позволял себе переступить четко обозначенную черту и выступить с публичными возражениями на заседаниях кабинета министров, даже если терпение было уже на пределе. Одно из правительственных решений было для генерала Фербера, тогдашнего заместителя инспектора сухопутных сил, не просто непонятным — поистине неприемлемым. Вернувшись с заседания кабинета, он поначалу с трудом сдерживал эмоции, но потом выплеснул весь гнев и разочарование: «Это просто невозможно, это уже просто предел! Министр не может так поступать!» Резким движением руки он смел мне под ноги все папки со своего письменного стола: «Нет, ну это вообще ни в какие ворота не лезет!» Я был с ним согласен. Тогда я еще не совсем понимал, о чем шла речь на совещании, но министр явно требовал от своих генералов слишком многого.
После многих лет службы в качестве адъютанта я досконально знал свои обязанности, но теперь почувствовал неуверенность. Что мне следовало делать?
