Возобновив наступление в середине ноября, через десять дней немецкие войска выдохлись. Генерал-квартирмейстер генштаба вермахта Вагнер докладывал Гальдеру: «Наши войска накануне полного истощения материальных и людских сил»>{187}. 3 декабря командующий группой армий «Центр» генерал-фельдмаршал фон Бок отметил в своём дневнике: «Судьбу сражения решит последний батальон»>{188}.
Теперь представим себе другую картину: Ленинград капитулировал… И тогда уже не «последний батальон», а многие осаждавшие Ленинград дивизии немцев, финнов и испанцев, многие сотни самолётов, тысячи танков и орудий пополнили бы наступавшие на Москву войска группы армий «Центр». Если бы это случилось всего на пару недель раньше, а не в начале декабря, Москва могла пасть. Но этого не произошло. Зато в сражение, изменившее весь ход Великой Отечественной, были введены свежие резервы советского командования из Сибири, Урала и Дальнего Востока… Вот что значат на войне две недели, а порой — всего несколько дней!..
Я думаю, что СССР выиграл бы войну всё равно, ибо располагал гораздо более значительными людскими, материальными и духовными ресурсами для затяжной войны, чем Германия… Гитлер всё-таки плохо соотнёс пространство и силы, атаковав Советский Союз.
Для меня кажется очевидным, что стратегия «блицкриг» забуксовала и потерпела крах ещё под Ленинградом, хотя окончательно ясно это стало после сокрушительного поражения фашистов под Москвой: ведь группа армий «Центр» насчитывала более 2 млн. солдат и офицеров…
Это было начало конца фашистской авантюры, о котором Гитлер вовсе не думал, нападая на Советский Союз. Но, видимо, стал задумываться о возможности трагического исхода уже вскоре после начала войны, когда однажды, ещё в середине октября 1941 г., признался в кругу приближённых: «22 июня мы распахнули дверь и не знали, что за ней находится…» Вырвалось из подсознания фюрера, сболтнулось по нечаянности, а ведь и правда — не знали…
Повторю слова Сталина, которые Жуков передал своим генералам, отправляясь на Ленинградский фронт: «…либо отстоите город, либо погибнете там вместе с армией, третьего пути у вас нет».
Понимал ли Сталин, какую задачу он ставил Жукову? Безусловно. Он говорил о победе любой ценой. Это был приказ всем войскам, защищавшим Ленинград, всем его жителям, находившимся в блокаде. В высшей мере жестокий приказ.
Жестокость… Что и говорить, куда как приятней слыть в народе руководителем добрым, гуманным и милосердным, чем безжалостным и беспощадным, суть — жестоким.
