– Запа-лю-у-ууу! – дико взревел, поднося к камышовой крыше трескучую головню.
Казаки дрогнули и стали. Сухой порывистый ветер дул с востока, относя дым от крыши завозчицкой к куче сгрудившихся тавричан.
Одну добротную искру в сухой слежалый камыш крыши – и дымом схватится хутор….
Гул, глухой и короткий, тронул ряды казаков. Кое-кто задом отходил к мельнице, а тавричанин, махая головней, сея огненные капли из сизого дыма, кричал:
– Спалю!.. Спа-лю-у-ууу! Уходь с двора!..
Синий во многих местах изуродованного своего лица, Яков Подкова – зачинщик драки – первый покинул мельничный двор. За ним стекли казаки, поспешно и скоро.
Тавричане, побросав мешки, запрягли в брички лошадей и, стоя, махая узлами ременных вожжей, полосуя лошадей кнутами, вырвались со двора и загрохотали по улице за хутор.
Безрукий Алексей – посреди двора; мечется по поджарому животу холостой, завязанный в конце рукав рубахи, всегдашней судорогой дергаются глаз и щека.
– На коней, казаки!..
– Догнать!..
– Дале гребня не ускачут!..
Митька Коршунов, кособочась, кинулся было со двора. Заметная суматоха вновь рябью тронула собравшихся у мельницы казаков, но в момент этот от машинной скорыми шагами подошел, никем раньше не примеченный, незнакомый, в черной шляпе человек; строгая толпу лезвиями узко сведенных остреньких глаз, поднял руку:
– Обождите!
– Ты кто такой? – Подкова сдвинул танцующие брови.
– Откель сорвался?
– Узы его!
– Га!..
– Тю-у-у!..
– Постойте, станичники!..
– Куцый кобель тебе станишник!
– Мужик!
– Лапоть дровяной!
– Дай ему, Яш!
– По гляделкам ему!.. По гляделкам!..
Человек улыбнулся смущенно, но без боязни, снял шляпу, жестом беспримерной простоты вытирая лоб, улыбкой обезоружил вконец.
– В чем дело? – Он махнул сложенной вдвое шляпой, указывая на черную, впитанную землей кровь у дверей весовой.
– Хохлов били, – мирно ответил безрукий Алексей и подморгнул щекой и глазом.
– Да за что били?
– За очередь. Не залазь наперед, – пояснил Подкова, выступая вперед, широким взмахом вытирая красную соплю под носом.
– Вложили им память!
– Эх, догнать ба… В степе не зажгешь.
– Сробели мы, а небось не посмел бы?
– Человек – в отчаянности, зажег бы, как пить дать.
– Хохлы, они огромадно сердитые, – усмехнулся Афонька Озеров.
Человек махнул шляпой в его сторону.
– А ты кто?
Тот презрительно цвиркнул через скважину щербатого рта и, проследив за полетом слюнной петли, отставил ногу.
– Я-то казак, а ты не из цыганев?
– Нет. Мы с тобой обое русские.
