— Но вы же здесь полгода!
— И что? Город я вижу с высоты полторы тысячи метров. Ну, гулял по центру, когда плохая погода и категорически нелётные дни.
— Сейчас — хорошая. У вас же нет выходных!
— Самолёт ждёт новый двигатель.
Она на минуту задумалась. Позвала официанта, спросив о наличии телефона в заведении. Через полчаса и двух чашек кофе нас подобрала машина. Откровенно говоря, мне совершенно наплевать, куда мы едем, главное — с Марией.
За рулём обосновался юноша по имени Мигель, смотрит на неё с обожанием, что не удивительно. Оба наперебой рассказывают мне про город. Пытаюсь хотя бы названия улиц запомнить.
Сначала проспект де Ронда, потом широкая улица Алькала. Мало людей, никто не радуется приходу весны. Слышал, часть населения покинула столицу ещё перед ноябрьским штурмом. Оживление заметно близ станций метро, его подземелья спасают и от бомбёжек, и от артобстрелов. Вот приметное место — де Энарес, Мария взахлёб рассказывает какую‑то древнюю историю о нём, а я вижу суровых патрульных, достаточно грубо пинающих немолодого мужика. Заподозрен в мародёрстве или пятая колонна Франко? Не моё дело.
Среди рукотворных ущелий забрезжила зелень. Это — городской парк Эль — Ретиро, сообщает Мигель, очень красивое место, только сейчас закрыт.
«Надо же! У нас в конце марта деревья сплошь голые», — вставил пять копеек Ванятка.
Остановились у ворот. Мария взмахнула журналистским удостоверением, расстреляла глазами часового — ноль реакции. Как только сказали о пилото русо, проехали внутрь без вопросов. Парк разочаровал. Пыльные бездействующие фонтаны, зачехлённые статуи и пасущиеся кони на клумбах действуют угнетающе, несмотря на щебет Марии, пытающейся передать, как здесь здорово было до франкистского путча. Война — она всегда неприглядная на вид, девочка. Что испанская гражданская, что иудейская.
— Просите, синьор Муэрто, что не смогла показать вам Мадрид таким, какой он на самом деле. Хотя… Мигель, давай к музею Прадо.
— Он тоже закрыт.
— В парк же прошли.
После того, как русского сокола с провожающей запустили в здание, подумалось, что можно хоть в казначейство проникнуть, преставившись пилотом ВВС. Испанцы добры к нам и удивительно беспечны.
Среди гулких залов журналистка пожалела, что отослала водителя. Картины опущены вниз, повёрнуты к стене, самые ценные снесены в подвал. Мы вдвоём разворачиваем их к свету. Хоть не специалист, но догадываюсь — большинство из них тянет на целое состояние.
