Вдруг совсем рядом послышался тяжелый хруст, будто по зарослям перся трактор, но странный какой-то - без мотора. Лешка поднял голову. На вырубку выходил, не таясь, огромный лось. В розовой дымке заката он казался доисторическим зверем, провожающим уходящий день. Лешка раздвинул траву и шагнул вперед.
Лось повернул голову и беззлобно глянул на него. Лешка раньше даже коров боялся, а тут как зачарованный - пошел точно в сказку живую. И ведь лось подпустил его и даже позволил себя погладить! Ручной, что ли? Глаза большие, красноватые. От бархатных губ валил пар. Под шкурой - гора первобытной силы! Живот лося весь усеян репейником и колючкой. Лешка даже начал сдирать их.
И вдруг услышал топот за спиной. Обернулся. Бежали рабочие. Впереди несся бригадир с ружьем.
- Не стреляйте в него! - заорал Лешка на весь лес, подался вперед и раскинул руки.
- Уберись! - хрипловато завыл бригадир. - Застрелю!
Лешка в ответ только шире развел руки, повернулся к лосю и крикнул:
- Чего стоишь?! А ну давай отсюда! Я тебя прикрою!
Лосяра глянул на него испуганными лошадиными глазами - и пропал в темноте деревьев, точно видение. Просто удивительно, как такая здоровая туша может исчезнуть в несколько прыжков. Только в глазах еще оставалось движение темно-рыжей тени.
Ребята остановились. Бригадир по инерции забежал вперед и начал длинное и заковыристое ругательство. Однако завершение этой сложной конструкции потонуло в громе выстрела: в сердцах он пальнул в небо.
За ужином стояло напряженное молчание. Вдруг повариха сердито буркнула:
- Лося бьют в осень, а дурака - завсегда.
- Ну и что хотел доказать? - взорвался бригадир.
- Надо, чтобы все по-честному было, - ответил Лешка. - Одно дело, когда на охоте, а когда сам пришел, доверился, а мы его...
Бригадир хотел было что-то сказать, уже рот открыл - но замер и изумленно уставился на Лешку.
Ночью Лешка летал. Снилось ему, будто он птица: мечется от дерева к дереву, а сесть все никак не может. Только подлетит - а ствол тут же оборачивается пнем. Когда проснулся, на душе была тяжесть. С чего бы это? И вдруг Лешка понял, что ему жалко губить лес: и деревья, и зверье, жалко вчерашнего недотепу-лося.
Утром, после завтрака, он подошел к бригадиру и стал проситься на городской объект.
- За вчерашнее обиделся? - усмехнулся бригадир.
- Это вы должны быть в обиде, что не удалось поесть лосятины, возразил Лешка.
- Чего же тогда просишься?
Лешка хотел было сказать про лес, про то, что жалко его губить, да сдержался, не стал. Все равно ведь не поймут, скажут: совсем ты, парень, одурел.
