– У вас тут всё прекрасно налажено, Викентий Павлович. – Бокариус крепко пожал Петрусенко руку. – Честно говоря, не ожидал я, что вы, практик живого расследования, так увлечётесь научной химией.
– Да вы, Николай, просто не знаете того, что мой отец был аптекарем. А аптекарь, сами понимаете, во многом химик. Так что моё детство прошло среди пробирок. – Викентий Павлович засмеялся, обнимая Бокариуса за плечи. – Вот отец ваш об этом знал. Николай Сергеевич был мне почти ровесник, мы дружили и по разным делам не раз сотрудничали.
– Я помню, – кивнул молодой профессор. – Сам вас с детства знаю.
Старший Бокариус с начала века и до смерти в 31-м году, работал здесь, в городе, на кафедре судебной медицины. Ещё до революции он издал несколько превосходных книг для студентов по судебной медицине – первые такие учебные пособия. В Первую мировую войну он организует курсы сестёр милосердия, санитаров-дезинфекторов, инструкторов по борьбе с удушливыми газами. В двадцатые годы считает своим долгом вести курс судебной медицины для советской милиции. А в конце двадцатых руководит научно-техническим кабинетом Харьковского уголовного розыска. Вот с этих лет особенно близко подружились Петрусенко и Бокариус-старший. А Бокариус-младший, уже сидя в кабинете Викентия Павловича, весело и удивлённо воскликнул:
– Значит, ваш батюшка аптекарским делом занимался? Фармацевтику знал?
Да, отец Викентия Павловича в самом деле был «аптекатем» – владельцем самой крупной городской аптеки. Павел Сергеевич Петрусенко, потомственный дворянин, с юных лет увлекался фармацевтикой. Он не был землевладельцем, не имел имений и угодий, но приличное состояние в ценных бумагах и банкнотах не только лежало в надёжных банках, но и вкладывалось в прибыльные дела. Павел Сергеевич учился фармацевтике на медицинском факультете, а когда уже был женат, приобрёл в центре родного города Харькова особняк и оборудовал его под аптеку. На первом этаже располагались три торговых зала – полированные деревом, с большими зеркалами, стеклянными витринами и очень элегантными стеклянными этажерками-вертушками. На втором этаже работали лаборатории, где хорошо оплачиваемые специалисты изготавливали лекарства по лицензиям всех самых крупных медицинских фирм мира. Аптека магистра Петрусенко пользовалась популярностью не только в городе: почтовые заказы отправлялись во все концы страны…
– О, фармацевтика, или, как он сам говорил «алхимия», была для отца и делом, и увлечением. Знаете, он даже сам лично сочинял различные смеси, соединения, порошки – у него и патенты были. А однажды, специально для меня, семилетнего мальчишки, провёл великолепный опыт: определение алкалоидов реакцией окрашивания. Я до сих пор помню, как он добавлял реактив Мэке в экстракт с морфием, и смесь вдруг становилась сначала оливковой, потом на глазах превращалась в голубовато-фиолетовый цвет и вновь возвращалась в оливковый, но уже с красным ободком! Невероятно красивая игра красок просто поразила моё воображение. А потом отец взял реактив Пеларги, и тот же морфий стал ярко-красным. А потом от соляной кислоты и настойки йода – изумрудным. Вот тогда ещё я полюбил химию… Да, если бы позже, в четырнадцать лет, не увлёкся другим, возможно бы пошёл в науку по этой стезе…
