– Возможно, не буду спорить. Просто они единственные, для кого это имело смысл. И если вы уж взялись за это дело, то проверьте эту версию ещё раз. – Мы дошли до конца бульвара и остановились. Внимательные глаза Зинаиды Васильевны встретились с моими, и я постаралась выдержать её взгляд, несмотря на то, что творилось у меня внутри. – А в том, что касается Тимура, я постараюсь вам помочь. Ради Андрея. Кто знает, вдруг, у вас действительно получится найти этого мерзавца. Моя подруга работает в бухгалтерии. У неё есть все сведения, я попрошу ее.
– Можно ещё один вопрос?
– Спрашивайте.
– В гостиной висит камера, на которую записывается всё, что происходит в музее. Нельзя ли как-нибудь взглянуть.
– Не думаю, что там есть что-то интересное. Запись просматривал следователь. Он признался кому-то, что к моменту убийства плёнка оказалась совершенно чистой.
Я глубоко вздохнула
– Последний вопрос, можно? – Зинаида Васильевна кивнула, бросив взгляд на часы на руке. – Как давно вы работаете в музее?
– Около пяти лет, как вышла на пенсию.
– Не замечали ли вы что-нибудь странного? Ну, например, чашка начинала дрожать на столе или … Так, словно там кто-то есть. Знаете, в старых домах такое случается.
Зинаида Васильевна посмотрела на меня с удивлением.
– Нет, не замечала. А почему вы спрашиваете?
Я почувствовала себя глупо.
– Нет, ничего, мне, наверно, показалось. Спасибо вам за помощь.
Зинаида Васильевна поспешила к переходу, а я вновь пошла вниз по бульвару. Её слова, что кто-то из семьи Петушинских, мог убить Андрея, напомнили мне об отце. С тех пор, как мы расстались в день убийства Андрея, он мне позвонил лишь однажды. Потребовал, чтобы я вернулась. А когда я отказалась, пришёл в дикую ярость. Сказал, что я такая же как моя сумасшедшая мать, которая вместо того, чтобы благодарить за все блага, которые ей достались, лишила себя жизни.
– Моя мать не сумасшедшая, – закричала я. – она просто не смогла жить с тобой. А это разные вещи. Я тоже больше не хочу!
– Тех денег, которые ты сняла с карточки, тебе надолго не хватит. А других я тебе не вышлю. Имей в виду, что если ты не вернёшься, я перепишу завещание. Ты останешься нищей и никогда не сможешь вернуться во Францию.
Я засмеялась.
– Не в твоей власти лишить меня гражданства. Но на всякий случай скажу, что я не против умереть в России.
– Дура!
Я нажала отбой. Больше мы не общались. Как, вообще, я могла прожить с ним столько лет под одной крышей?
