Криви заорал, а Рип поднес инструмент к свету. Какое-то острое как бритва колесико на ручке. Рип нажал на рычаг, и колесико вдруг с жужжанием закрутилось.
– Че до меня, – прошептал он, – со мной ты так просто не сдохнешь.
Криви вцепился в его механическую руку.
– Я… скажу… – Пена пузырилась на губах доктора, а сам он не сводил глаз с инструмента.
Рип отступил.
Доктор сполз со стола, забился в угол и захныкал:
– Я не мог достать тела. Металлогвардейцы стали патрулировать кладбища по ночам. Что мне оставалось?
Рип смотрел на него. Как кому-то в голову может прийти такое непотребство?
– И ты стал покупать тела у чертовых тесаков? – Рип отбросил циркулярную пилу и пнул тележку. Инструменты полетели на пол. – Зная, че они творят с людьми?
– Когда тело обескровлено, проще изучать ткани, – прошептал Криви.
Жилка на виске Рипа забилась.
– Де он?
– Не знаю, – всхлипнул Криви. – Клянусь, не знаю! Я просто относил формальдегид в аптеку на Бетнал-Грин. Они притаскивали туда тела и прятали в сарае на заднем дворе. Думаю… думаю, оттуда идет туннель в Нижний город.
Рип мысленно представил себе карту улиц.
– Аптека – в смысле опийный притон? Тот, мадам Лиу?
Криви кивнул.
Притон под надежной защитой одной из банд, заправлявшей той частью города. Рип сжал кулак.
– И не смей смываться, – приказал он. – Мы с тобой еще не договорили.
Затем развернулся и оставил дрожащего доктора.
– Нет!
Похититель рывком уложил сопротивляющуюся Эсме обратно на каталку.
– Нет! – крикнула бедняжка, но он снова схватил ее за руку и привязал кожаным ремнем.
Комната была сырой и холодной, спрятанной глубоко в Нижнем городе. По пути им попались десятки тесаков, расплескивающих по туннелям какую-то бесцветную жидкость из огромных стеклянных банок. От вони перехватывало дыхание – в том и смысл, поняла Эсме.
Никто не сможет отследить ее по запаху. Ни Блейд. Ни Уилл. Ни даже Рип.
Она отрывала кусочки рукава и бросала по пути, пытаясь оставить метки, но в сточных трубах царила тьма, а вода уносила ткань прочь. Пока Хиггинс тащил Эсме по туннелю, она сорвала бархотку и сжимала серебряный кулон, пока не нашла удачное место, где и обронила ожерелье. А затем похититель толкнул ее в лабиринт, служивший ему домом.
– Стой смирно, – прорычал Хиггинс, угрожающе помахав крюком.
Эсме уже не боялась. Если он ее привяжет, то все равно убьет. Она брыкнулась, и ублюдок отлетел на тележку со ржавыми инструментами. Затем поднялся с убийственным взглядом, и Эсме перекатилась, пытаясь высвободить левое запястье.
