Он ее не понимал. «То за цельный день пары слов не проронит, то является в ванну, када я голый, и ласкает сладкими речами да нежными руками». Касается его с такой заботой, а потом на голубом глазу заявляет, мол, да, надо ей снова выйти замуж.
Рип не мог с этим смириться. Голод терзал, а Эсме сбивала с толку. Когда она сегодня пришла в ванну, он едва не воспринял это как предложение.
«Идиот».
Она же ясно дала понять, что ничего такого не подразумевала.
Рип раздавил окурок каблуком, натянул куртку плотнее, спрятав руки в теплые складки, и прислонился к темному дверному проему. Мороз кусался, но помогал прочистить мозги. Надо как-то все уладить. Разобраться, что творится в голове у Эсме. Блейд только нагнал туману, утверждая, мол, она имеет в виду больше, чем Рип подозревает.
«Вот я и размечтался».
Надо поговорить с ней, но рядом вечно кто-то крутился. Эсме так трудно застать одну.
Кухонная дверь отворилась, на улицу вырвалось тепло и смех. Рип застыл, а потом поспешно отступил в тень, когда объект его душевных мук вышел во двор. Снег скрипел под ногами Эсме. Она спрятала руки под мышки, стянула густые темные волосы в узел. Черные брови вразлет сошлись на переносице, но хрустально-зеленые глаза смотрели отстраненно, никого не замечая.
Колдовские глаза. С первой же встречи Рип подпал под ее чары, точно ему в грудь врезали.
Вот он, шанс. Рип покачался на пятках, а затем застыл. Кто-то еще вышел на улицу.
Блейд закрыл за собой дверь, и треугольник света, в котором стояла Эсме, исчез. Правда теперь, с улучшившимся зрением, Рип все равно прекрасно их видел.
И слышал.
Господин наверняка заметил его присутствие. Рип едва осмеливался дышать.
– Че не так? – спросил Блейд.
– Ничего, – ответила Эсме.
Рип спрятался обратно в тень. На дворе повисло молчание. Потом Блейд вздохнул:
– Канешн. Думашь, я дурак или слепой? Да любому идиоту ясно – ты расстроена. Люди уже спрашивают, че случилось.
Эсме гневно зашуршала юбками.
– Что ты им сказал?
– То ж, что ты мне. Ниче.
Опять тишина. Рип прижался спиной к кирпичам, вслушиваясь и вглядываясь.
– Ты ему гварила? О своих чуйствах? Я могу…
– Не смей! – ахнула Эсме. – Ты же обещал. Я сама разберусь.
Рип нахмурился.
– Беготней ни с чем не разобраться, Эс.
– Я не убегаю. – Плечи Эсме поникли. Ее лицо исказилось от боли. – Джон меня не хочет.
Рип замер. Они говорят о нем.
Луч света из окна озарил лицо Блейда. Он изогнул рыжеватые брови.
– Он тя не хочет? Эт он те сказал?
