Другой жилец, постарше, разъяснял:
— Разве Диванчик заложит хороший фундамент?.. Она стояла, стена, на курьих ножках.
И одна из милых головок — «Петехка» зовут ее детишки — удивлялась и спрашивала у старшего брата:
— Как это стена могла стоять на курьих ножках?
А брат все уже знает. Он учится в пятом классе.
— На курьих ножках? — повторяет он. — Это сказано в кавычках… для красного словца…
А маленькая головка не понимает ни курьих ножек, ни кавычек, ни красного словца. Как это слово может быть красным или зеленым?
Но тут прибегает запыхавшийся Диванчик:
— Что завалилось? Где там завалилось? Господь с вами! Как это стена сама может завалиться? Может быть, это землетрясение?
А жильцы все шумели: слыхано ли? Как это каменная стена стоит себе и стоит и вдруг ни с того ни с сего заваливается?..
Наконец решили: выделить дворовую комиссию во главе с Геслом для расследования происшествия.
Долго расследовать не пришлось. Пару дней спустя уже висело объявление о созыве общего собрания жильцов.
Гесл усиленно размахивал колокольчиком, но ничего не помогало. Это не профсоюзное собрание. Здесь можно позволить себе разговаривать всем вместе. Во-первых, веселее, во-вторых, скорее будет. Не слышно, что говорят? Так и это неправда! У каждого свой голос.
Но Гесл все-таки звонил колокольчиком, пока все не замолчали, и тогда он взял слово. Он рассказывал, что стена рухнула потому, что вплотную к ней стояла уборная и Диванчик, экономя деньги на вывозку нечистот, вырыл в пустовавшем, закрытом на замок стойле глубокую яму, куда все стекало. И еще рассказывал Гесл, что и большой каменный дом тоже на ладан дышит — стоит ведь он еще со времен короля Яна Собесского. Он требует капитального ремонта. Его нужно перелицевать.
Товарищ представитель жилищной кооперации выступил и сказал, что Диванчику не под силу сделать такой ремонт. Да он и не захочет! Поэтому дом переходит в жилкооп.
Взял слово и Диванчик:
— Вам, я думаю, всем ведь известно, — сказал он, — что человек я мягкого характера, человек я тихий. Но как поможет тут моя тихость, когда за душой нет ни гроша… Подождать надо; может, улучшится положение…
Наконец выступил сапожник Итче-Мохе (Тимоха).
— Стены каши просят, — сказал он, — тут не до шуток. Это не сапог — положил заплату и ступай снова месить грязь. Это дело в долгий ящик откладывать нельзя… Да и что тебе, хозяин, — обратился Итче-Мохе к Диванчику, — может, и тебе каморку дадут.
Итак, дом перешел в жилкооп.
