и депутаты третьего сословия собрались в зале Jeu de paume, Мунье предложил произнести клятву «не расходиться до окончания законодательных работ». В 1792 году Мунье, оставшись сторонником конституционной монархии, сложил добровольно звание депутата, удалился в Германию. Он там переждал бури и политические грозы, вернувшись на родину уже во время империи Наполеона, и тихо и незаметно дожил свой век.
Барнав, речами и письмами нанесший разительный удар старому французскому режиму, внезапно возгорелся чувствами преданности лично к королю и особенно к королеве. После 10 августа 1792 года он вместе с Ламетом был обвинен в переписке с двором, попал в гренобльскую тюрьму, потом предстал перед революционным трибуналом в Париже и был обезглавлен. В 1913 году в фамильном архиве Фрезернов-Пиперов нашли письма Марии-Антуанетты к Барнаву. Они показывают, что этот странный человек был пойман в ловушку и что Мария-Антуанетта тонко разбиралась в людях и умела скомпрометировать врагов монархии.
Но вернемся к биографии Бейля.
Наступил 1789 год. Собрались Генеральные штаты, объявили себя Национальным собранием[7] (17 июня 1789 года), постановили не расходиться, пока не выработают конституции (20 июня). А 14 июля народ взял приступом Бастилию. Разгорался революционный пожар, и искры его долетали до Гренобля. Анри с особенным волнением слушал все, что говорилось об этих событиях, потому что еще 7 июня 1788 года он впервые увидел кровь революционного народа.
В истории Дофинезского революционного движения этот день называется «днем черепиц». Из окон комендантского управления губернатор Клермон Тоннер видел, как с Эйбанских холмов спускаются толпы повстанцев со знаменами. Он выстрелил, два полка ударили в штыки, а горожане, взобравшись на крыши, снимали тяжелые черепицы и кидали их в солдат. С Новой улицы двигался отряд под командой унтер-офицера Бернадотта. Произошло кровавое столкновение. И маленького Бейля оттаскивали от окон, так как он не мог оторваться от страшного зрелища. В «Жизни Анри Брюлара» он подробно повествует об этом, замечая, что именно этот Бернадотт был сделан шведским королем. С пяти лет революция вошла в его жизнь и надолго стала повседневным бытом.
В судьбе ребенка происходит роковая перемена. Он осиротел не полных восьми лет от роду — Аделаида Бейль умерла в 1790 году. Г-ну Шерубену Бейлю было в тягость возиться с детьми, управлять большим недвижимым имуществом и продолжать работу нотариуса и заслуженного адвоката гренобльского парламента. Он был еще не стар, когда скончалась его супруга. Крестьянки окрестных сел и деревень, ходившие на работу в Фюроньер, в Кле, в Эшелль, очень скоро испытали на себе тяжелые прихоти г-на Шерубена Бейля, который нелегко сносил положение вдовца. А затем в доме появилась тетка Серафия, сестра покойной супруги.
