После ухода Ермакова Яковлев спросил у Воробьева:
— Слушай, Ефим, он знает что-нибудь о нашей организации? Ты ему рассказывал или нет?
— Я только намекнул ему, что можно, мол, и его пристроить в нашу организацию. Он пойдет! — уверенно сказал Воробьев. — Дошел до ручки, как говорится. Деваться некуда. В Сену головой вниз хотел нырять.
— Надо его прощупать сначала, — прохрипел Яковлев.
Вошел Константин, неся два стакана.
— Вот, господа, закусить-то у меня нечем, — сказал он. — Да, откровенно говоря, я привык здесь вино пить по-французски, без закуски. Разливайте, Ефим Харитонович.
Воробьев наполнил стаканы вином.
— Холодненькое, — сказал он. — Прямо из погребка.
— Ну, за ваше здоровье, господа, — чокнулся Ермаков с Яковлевым и Воробьевым.
— За ваше! — буркнул Яковлев.
— О! — заметил Ермаков, отхлебывая из стакана. — Вино в самом деле замечательное. Что это за вино?
— Мне сказал торговец, что это мускат-люнель, — ответил Воробьев. — А если это так, то оно считается одним из лучших.
— Все-таки хоть ты и отвиливаешь от разговора о Вере Сергеевне, переходя на «ты», рассмеялся Яковлев, — а надо сказать, ну и баба же была. Помню, вокруг нее все увивались — и графчик этот Сфорца, и поляк Розалион-Сошальский, да и я за ней ухлестывал грешным делом. Хе-хе! Ну, не будем об этом, генерал. Вижу, не нравится тебе этот разговор… Давай о делах побеседуем. Так что ж, генерал Ермаков, ты вроде хочешь с нами работать?
— Михаил Михайлович, — хмуро сказал Константин. — Я вас уважаю, уважайте и вы меня, пожалуйста.
— А разве я не уважаю тебя, генерал, а?
— Если уважаете, то прошу вас не называть меня генералом… Это пышное звание мне радости не приносит, а, наоборот, огорчает. Когда-то оно было к месту, и я стремился к этому званию, а сейчас глупо называть меня так…
— Пожалуйста, — протянул Яковлев. — Не хочешь, можем и не называть.
— Да, я, Михаил Михайлович, не возражал бы поработать у вас, — тихо сказал Константин. — Только мне хочется подробнее знать, в чем будет заключаться моя деятельность?
— А в чем придется, — ответил Яковлев. — Нам нужны до зарезу люди, геройские, преданные, такие, что под пулей и огнем не пискнут. Мы их тут подучиваем кое-чему. У нас есть специалисты, которые могут любому делу научить. Хе-хе! Месяца три-четыре мы накачиваем их разными премудростями, а потом в Россию переправляем…
— Будем откровенны, Михаил Михайлович, в Россию-то вы засылаете людей зачем? За шпионскими сведениями, за информацией, я думаю, диверсии производить. Так ведь?
