— Бери, — повторил он.
Я отступила на шаг и отчаянно замотала головой.
— Это неправильно. Это грязно. Я не могу…
Если бы я умела, то упала бы сейчас в обморок.
— Ты знаешь, — задумчиво повторил дядя. — Значит, я не ошибся, и в тебе продлилась проклятая кровь. Поэтому, если понадобиться ты сделаешь, что должна. Ты обязана мне жизнью, и связана с сестрой словом, помни это. Я в своем праве. Впрочем, ты ведь не невинный ягненок, чтобы смотреть на меня с испугом и презрением?
Барон едко усмехнулся, сунул сверток мне в руки и ушел. А я плавно осела на землю. Ноги меня не держали. Дядя хорошо знал, что делал. Он знал. Знал то, что как я думала, навеки похоронено далеко на юге. Все эти годы ждал и молчал, а теперь использовал, как козырь из рукава. Этот сверток — мой приговор и мое проклятье. Доказательство моей испорченной крови. Потому что от него исходил запах страха и власти — такой могущественный, такой манящий, почти осязаемый. Отказаться от него, хотя бы раз взяв в руки очень трудно. Когда у человека находят подобные предметы, их обладатель, как правило, в самом скором времени умирает долгой и мучительной смертью.
Уничтожить такие вещи слишком сложно и долго, выкинуть их я не смогу, попав в незнающие или слабые руки, они принесут множество горя. Пока я могу сопротивляться их зову, я буду удерживать их рядом, чтобы они никому не причинили вреда, надеясь, что к тому времени, как ослабею, найдется кто-то достаточно сильный, чтобы продолжать вместо меня охранять людей от их тлетворного влияния. Пока я буду сопротивляться, страшный зов колдовских вещей будет слышен только мне, наследнице крови их создателя. И это пугало меня едва ли не больше, чем то, что кто-то может обнаружить у меня запретные вещи, больше чем то, что дядя много лет хранил у себя этот сверток, как вероятно, и предыдущие поколения моих прародителей. Потому что смерть — вовсе не худшее из зол. Дядя понимал, что я, даже не желая, возьму их с собой и буду тщательно прятать от чужих глаз столько, сколько понадобится, защищая даже ценой собственной жизни.
Только зря он надеется, что я использую их для Мел. Моя кузина — чистая душа, она не поблагодарит за такое вмешательство в свою судьбу. А я не переступлю Грань, даже не смотря на зов проклятой крови. Дети не должны отвечать и не обязаны повторять грехи отцов. Потому я не виню Мелинду за поступки дяди, не ищу в ней его продолжения, и надеюсь сама не проследовать путем предков, так же, как это удалось сделать моей матери.
