Я могу убежать. А могу остаться и ждать. Как говорится, «с открытым забралом». Мне вдруг приходит в голову, что это совсем не плохой способ умереть. А самое главное – давно пора. Но затем учащенный пульс и лихорадочные мысли приводят меня в состояние полной мобилизации, как будто я, наконец, проснулся. Я бросаю игрушку Сэйдж вперед и поворачиваюсь, чтобы посмотреть на свои кривые следы. По тому, как сейчас согнуты моя спина и шея, никто не подумает, что когда-то во мне было шесть и три[29] роста. Повязка на моем левом глазу придает мне странное сходство с пиратами, которые когда-то управляли этим островом. Моя тень, которая движется впереди меня, достаточно перекошена, чтобы превратиться в подобие тщедушного, ракообразного существа, которое выбралось на берег вместе с приливной волной. И которое тащится вперед вместе с историей.
После того как я заканчиваю проверять краболовки, мы с Сэйдж идем через пару парковок прямо к пончиковой. Атмосфера в «Файнест Донатс» так же напряжена, как и я сам. Роджер лишь слегка гладит Сэйдж, да и то только после того, как она пару раз настойчиво тыкается в него носом. Он смотрит то на шахматную доску, то на лицо Дикона. Челюсть у Дикона здорово отвисает, глаза у него полуприкрыты опущенными веками, длинные руки висят как плети, а черен он до такой степени, как будто его смазали «Шинолой»[30] и хорошенько отполировали. Дикона не было видно последние несколько дней, и вот он появился опять, на самом рассвете: и прямо от двери я почувствовал, что от него несет джином и мочой.
«Файнест Донатс» – последние арендаторы в западной части небольшого торгового центра, который отделяет от Сивол-бульвара гораздо большая по размерам торговая галерея, располагающаяся на юге. Пиццерия, располагавшаяся рядом с пончиковой, закрылась уже несколько месяцев назад, поэтому здесь остались только аптека и табачная лавка, принадлежащие владельцам самого торгового центра. Чаще всего на продуваемых всеми ветрами парковках центра можно видеть только песчаные наносы и заброшенные объявления. Только что прошла годовщина 9–11[31], и небольшой плакат перед магазином гласит, что «мы никогда не забудем». Именно этим, на мой взгляд, мы здесь и занимаемся целыми днями – сидим и стараемся не забыть.
– Теперь надо начинать все по новой, – говорит Роджер Дикону. – С самого начала. Ты отдал мне инициативу – и что, считаешь, что это было необходимо?
Я смотрю на Эррола, который стоит за прилавком и дует на свой кофе. Его поднятые брови говорят мне о том, что нервная атмосфера присутствует в пончиковой с самого утра. Один из трех кофейников уже пуст, а в пепельницах уже немало окурков, поэтому мне интересно, когда же они начали игру. Игра, кажется, приостановилась, и перед Роджером стоит целая коллекция фигур Дикона.
