— Лариса свет Алексеевна! — взмолился подполковник Авдюшин. — Вы самая человеколюбивая женщина. Даже моя жена знает, как я в вас влюблен. И не ревнует!.. Пощадите! Десять часов на одном чае. Готовите вы его на уровне мировых стандартов, но... пожалейте мою двенадцатиперстную! Позвольте с другом съесть по тарелке борща! Оставьте бумажки на потом.
И, чуткая, обаятельная, «самая человеколюбивая» из женщин, Лариса Алексеевна вспыхнула, будто девчонка: на ровненьком носу вырисовались милые крапушки, а в серых глазах появились розовые оттенки вечернего заката.
Иван Иванович грешным делом подумал: если и есть совершеннейшее творение природы, то это именно такая женщина, которая в самую критическую для мужчины минуту может подкупающе-доверчиво улыбнуться, засмущаться и тем самым помочь примириться с порою горьковатой действительностью.
Всем своим видом Лариса Алексеевна говорила: в самом деле, надо же подполковнику милиции если не отдохнуть, то хотя бы поесть по-людски.
Врачи-педанты утверждают, что простому смертному сегодня, в век нервных перегрузок, космических скоростей, недостатка положительных стрессов и прочих «болезней» эпохи НТР необходимо четырехразовое питание. Профсоюзное законодательство говорит: рабочий день — не более восьми часов с обязательным перерывом на обед, хотя бы в сорок семь минут. Но работник милиции в этом плане (увы!) даже не член профсоюза.
Вот и стоит обаятельная Лариса Алексеевна с красной папкой в руках возле стола начальника райотдела УВД, которого «прижала» язва, так как он с утра еще ничего не ел.
— Владимир Александрович, — мягко уговаривает начальника человеколюбивая, чуть смутившаяся, а от этого похорошевшая Лариса Алексеевна, — познакомьтесь лишь с одним — прибыло фельдъегерской почтой. Может, что-то важное... А вы уедете, замотаетесь...
Подполковник Авдюшин глянул на Ивана Ивановича: ничего не поделаешь!
— Куда бедному крестьянину податься! Майор из области давит! Лариса свет Алексеевна терроризирует! Давайте уж ваши фельдъегерские секреты. Опять какое-нибудь предупреждение: «Не пейте сырую воду некипяченой во избежание... появления очагов желудочно-кишечных заболеваний».
Подполковник Авдюшин «взвесил» на ладошке конверт из плотной пакетной бумаги и взломал сургучную печать.
Прочитав письмо, скептически покачал головой, мол, так и знал: вибрион эль-тор в крутом кипятке, то есть не заслуживающее внимания... И протянул послание фельдъегерской почты Ивану Ивановичу.
