Парни угрюмо молчали.
— Что вы не поделили? — жестко спросил Иван Иванович. В таком тоне он вел допрос отъявленных бандитов. Подержал в руках нож, передал его дежурному.
Славка, должно быть, понял, что шутки кончились. Побледнел.
— Не я начал, — кивнул на Саню. — Я за ним в Донецк приехал, соскучился. В ресторане пообедали. Вечером сюда прикатили, батю в Благодатном навестили... Отпуск мне дали по телеграмме... Попрощаться вызвал, говорит: «Умру скоро».
Иван Иванович знал, что знаменитый председатель благодатненского колхоза Петр Федорович Сирко доживает последние дни: заел бывшего воина ревмокардит. Да и в послевоенные годы, когда восстанавливался дотла разоренный, разграбленный оккупантами колхоз, у председателя легких дней не было. По восемнадцать часов в сутки на ногах, сто стрессов на месяц. Вся жизнь страны в то время умещалась в одном емком слове: «Надо!» А если надо... значит, надо! И делали, не считаясь со временем, с возможностями, со здоровьем. А жизнь-то у человека одна...
— Тебя по телеграмме к больному отцу, а ты... на танцульки в ДК... И в драку! — упрекнул дежурный по райотделу Славку Сирко.
Тот, чувствуя себя виноватым, обратился за поддержкой к Ивану Ивановичу:
— Так батя меня и отослал: «Саньку проведай». Как он обрадовался, когда мы появились у него в хате!
— Сдаст тебя военкомат в комендатуру! — вновь заметил дежурный. — Сколько у тебя осталось того отпуска?
— Двадцать трое суток.
— Ну вот, комендант на полную катушку, на двадцать... и отмерит.
— Да не хотел я! — взмолился Сирко. — В ДК — танцы. Стоим, лясы с девчонками точим. А он меня вдруг — хрясь по морде! За что, спрашивается?
Саня вскочил с места, весь трясется от возбуждения.
— За то, что ты — последняя сволочь! — выкрикнул он, — Я бы... таких!!! — Он пока еще не знал, какой лютой казни следует предавать таких... как Славка Сирко, — Что ты сморозил о своей матери?
Скуластое лицо Славки еще больше расплылось. От недоумения. И он стал каким-то чудаковатым недотепой: моргают глаза, шмыгает разбитый нос.
Иван Иванович поверил Славке — не он начал драку.
— А что я такого?.. Ничего.
— Врешь! — кипятился Саня. На его высоком лбу выступили капельки пота.
Славка старался вспомнить.
— Девчонки там были... Ты одну похвалил, а я сказал, что все они... — Он не осмелился повторить то слово, заменил его: — ...одинаковые.
— А я возразил: «Почему все? Твоя мать тоже девчонкой была», — напомнил Саня дружку.
И того осенило: он вдруг смутился, стыдно стало.
