— К бою, на прямую наводку!.. — крикнул он командиру батареи, который, к счастью, держался от него поблизости. — Шрапнелью на картечь!..
Солдаты резервной роты едва успели принять боевой порядок. Бахыш кинулся на землю там, где стоял; рядом с ним лежало с десяток бойцов и офицеров из его оперативной группы. У всех были автоматы, кроме Лебедева. Бахыш бросил гневный взгляд на своего начарта с игрушечным вальтером в руках, но промолчал — не время для нотаций.
Дружно ударили все орудия. Немцы замешкались: они, как видно, совсем не ожидали встретить на глухом горном проселке русскую артиллерию. Но вот головная цепь колыхнулась во всю длину и, увлекая за собой загнутые назад крылья, покатилась по косогору на дно лощины, прямо на огневую позицию батареи. Трехдюймовки заработали как автоматические зенитки, — часто, взахлеб, перебивая друг друга. Наводчики расстреливали в упор альпийскую пехоту, и она валилась, как морские волны на песчаной отмели. Однако все ближе и ближе накаты этих волн, которым, кажется, не было конца, — там, за гребнем северного увала.
Комбат Дубровин в первую же минуту верно оценил положение у себя в тылу. Обычно он был тяжеловат на подъем, а тут — куда девалась его раздумчивая медлительность — он поднял ближнюю от себя роту и, повернув ее без малого на сто восемьдесят градусов, повел в контратаку.
«Молодец, Андрей!» — хотелось крикнуть сейчас Мамедову. Уж на этот-то раз он непременно добьется, чтобы комбат был представлен к званию Героя. Выручил под Кишиневом, когда немцы окружили в Котовском лесу полк, и теперь нашелся.
Противник не успел развернуться фронтом на запад, навстречу Дубровину, как тот с одной ротой налетел на горных стрелков, ударил по их растянувшемуся флангу. Они сгрудились, отпрянули к центру, под кинжальный огонь артиллеристов. А на самом гребне уже стали рваться мины: это полковая батарея, приданая дубровинскому батальону, тоже повернула свои стволы на целых полкруга.
Мамедов понимал, что немцы, подстегнутые хлопками минометов, наверняка, бросятся на дно лощины и опрокинут жидкий заслон на своем пути… Если бы Дубровин догадался двинуть весь батальон на северо-восток… Но тогда немцы могут ударить и с фронта, — чего и опасается комбат. Вот ведь чертовщина какая!.. И досаднее всего то, что ты сам сейчас уже не командир полка, а рядовой стрелок, который должен отбиваться наравне со всеми. Бахыш стрелял короткими очередями, экономя запасной диск для решающей минуты. Он не мог сказать себе, сколько убил автоматчиков за это время (и убил ли хоть одного вообще?), но ом видел, как под его пулями жмутся к земле эти знающие себе цену э д е л ь в е й с ы, и уже тем был доволен, что не зря лежит в боевой цепи.
